Возвращение к звездам

- Да мало ли что говорят... Поживем - увидим. Скажи лучше: зачем меня вызывают?

- Причины разные, Андрей. Сообщу по секрету, что вашу деятельность на Юпитере правительство оценивает высоко. Сейчас рассматривается вопрос о расширении плана работ. Доволен?

- Что ж, ребята этого заслужили, - задумчиво сказал Акимов.

- Хм... Но учти: если решишь не возвращаться, мы можем предложить тебе место в проекте "Альфа". Будешь сидеть на внеземных станциях контроля и любоваться Землей.

- Погоди, не все сразу... Я всего лишь слабый, измученный прививками и радиационными ударами человек. Скажи, честно, Олег, разговор на приеме будет только о космических делах?

- Экий ты любопытный. Сам сказал: поживем - увидим...

Друзья свернули с утоптанной, хрустящей свежим снегом дорожки и, спугнув стаю шустрых синиц, поспешили к Троицким воротам.

Из распахнутого окна башни в лабораторию порывами врывался теплый мартовский воздух, насыщенный запахами оживающей земли. Вокруг была степь - дикая, чуть холмистая, выписанная размытыми акварельными красками осевшего серого снега и первых голубых проталинок. Не верилось, что под ней, на глубине десятков метров, расположен целый город Института Времени и многокилометровые ряды мощных аккумуляторов, и все это сложнейшее хозяйство через несколько минут придет в действие, чтобы перебросить в прошлое одного-единственного человека.

Акимов сидел, глубоко погрузившись в кресло и полузакрыв глаза. Он ждал, пока хронотехник - его звали Игорь - не закончит последнюю проверку "катапульты".

- Все в порядке, Андрей Иванович, - закашлявшись, сказал, наконец Игорь. - Я думаю, можно докладывать комиссии, как вы полагаете?

- Это ты меня спрашиваешь, Игорь? - глухо сказал Акимов. - Надо, так докладывай, тебе виднее. Только не тяни...

Он не спал от волнения уже две ночи и потому не мог сдержать легкого брюзжания. Все происшедшее за последние дни - правительственный прием, перелет из Москвы, долгие часы подготовки и инструктажей, одинокие бессонные ночи, - все это как-то размылось, ушло в сторону как далекие воспоминания. Сейчас он мог думать только об одном - о прошлом, которое ему предстояло увидеть. И пусть он перенесется на век назад лишь бесплотным наблюдателем, неспособным изменить в давно ушедшем времени движение ни единого атома; пусть даже все его перемещения рассчитаны почти до деталей. Важно другое - ведь все пережитое им смогут позднее увидеть в мнемозаписи миллиарды людей, завершающих строительство коммунизма. Ради них и была с неимоверными трудностями создана хронокатапульта; ради них страна, не страдающая пока от избытка электроэнергии, отдавала ему, Акимову, годовую выработку всей Куйбышевской ГЭС...

Где-то вдали он услышал приглушенный голос Игоря, докладывающего Председателю комиссии о готовности хронокатапульты к броску в 1922 год, ровно на сто лет назад.

"Хороший парнишка, - тепло подумал Акимов. - Именно от таких умных и знающих ребят многое зависит и на Земле, и в космосе. А учить их нужно не только на лекциях, но и в живом деле. Главное - не просто уступать им дорогу, но и помогать, если это необходимо. Так что лелеять свой стариковский почет в унылой пенсионной тишине просто нет времени. Да и бог с ним, с почетом..."

- Еще три минуты, - сказал Игорь, усаживаясь перед пультом управления в такое же кресло, как у Акимова. - Вы не волнуйтесь, Андрей Иванович, выведу точно. Хотите, завтра поедем с ребятами порыбачить на Волге? Они очень просят...

- Обязательно поедем, - расслабленно сказал Акимов. - Куда хотите поедем. Мне теперь надо запасать впечатления впрок. Знаешь, Игорь, что я открыл на старости лет? Надо все время возвращаться к Земле, иначе не сможешь вернуться к звездам.

- Я это знаю, - пробормотал хронотехник.

- Я тоже. Но вот в чем штука - с годами начинаешь понимать то, о чем научился говорить еще в детском саду. Очевидно, в этом и состоит взросление человека.

Пульт вдруг разгорелся множеством ослепительных огней, а откуда-то снизу в зал потек гул - сначала слабый, еле слышный, потом стремительно набирающий чудовищную грозовую силу.

- Начали! - срывающимся голосом закричал Игорь. - Начали, Андрей Иванович!

Все поплыло перед глазами Акимова. Со всех сторон его окутала мягкая, чуть светящаяся мгла, насыщенная тысячами неясных шорохов. Скоро он почувствовал, как начинает постепенно исчезать ощущение собственного тела. И тут колышущаяся пелена исчезла, и он увидел, как на далеком горизонте набухает розовый рассвет.

Акимов медленно летел над черной, напитанной весенней влагой степью. Небо над ним было белесым, чуть подсвеченным восходящим солнцем, а в густой синеве на западе еще слабо светились последние звезды. Было удивительно тихо, как бывает только в предутреннем сне, и он почувствовал себя большой бестелесной птицей, отправившейся в далекий перелет. Ему захотелось испытать свои новые крылья, и, сделав плавный вираж, он повернул на север, стремительно набирая скорость. И увидел далеко впереди поселок.