Возвращение клипера «Кречет»

– Да? – грустно спросил мастер. – А что я получаю с такой работы? Одни несправедливости да еще всякие болезни и нервные переживания. Мне говорят: ах, вы артист в своем деле, вы имеете в вашей работе радость творчества. А что мне с той радости, когда начальство топает на меня ногами и кричит, что лишит меня премии, потому что мастерская не выполняет план по выпуску аптечных пузырьков!

– Мы вам соберем целую тысячу пузырьков! – пообещала Ника. – Я всех знакомых ребят на это дело подниму, мы все свалки облазим.

– Ну, конечно! – воскликнул мастер. – Лазить по свалкам – это они могут! По помойкам, по пустырям, по лужам! Там не надо думать про уроки или чтобы помочь бедным родителям, которые из-за таких детей раньше срока начинают глотать сердечные капли!..

Тилька сидел среди склянок, на краю фаянсового блюдца. Он поманил мастера прозрачной ручкой. Но тот опять закричал:

– Не буду я тебя слушать, не подлизывайся!.. Детям нужна бутылка! Ха! А дети спросили, из какого стекла делаются такие бутылки? Они делаются из чистейшего хрусталя, который у меня кончился еще до летнего солнцестояния! А к тому же надо увеличивать не стеклянного шалопая, а корабль! Значит, в хрусталь необходимо добавить оптическое стекло от подзорных труб и биноклей, в которых отражались морские просторы и волны! Может быть, у вас есть такие бинокли? Может быть, у детей хранятся дома трубы капитанов Крузенштерна и Лаперуза? У меня – нет! У меня не хранятся!

Владик и Ника беспомощно переглянулись.

Мастер нервно стучал волосатыми пальцами по столу.

– А может быть… – начал Владик.

– Что? – сердито спросил мастер.

– У меня есть аппарат «Зенит», а в нем хороший объектив. Тоже оптическое стекло. В нем тоже отражались волны и просторы, потому что я делал альбом с морскими снимками.

– Ну… допустим, – недовольно сказал стекольный мастер. – А хрусталь?

– Мы подумаем… – сказал Владик.

– Мы поищем, – сказала Ника. – Владька, пошли.

– Я с вами! – крикнул Тилька.

– Имейте в виду, что стеклянное волшебство действует лишь в теплую половину года, – ворчливо предупредил мастер. – Этот срок заканчивается в день осеннего равноденствия, двадцать первого сентября. У вас осталась неделя.

На улице Ника сказала:

– А где возьмем хрусталь?

– Понятия не имею, – отозвался Владик. – У бабушки есть люстра с хрустальными подвесками, но бабушка в Калуге. И люстра тоже.

– За подвески тебе оторвали бы голову.

– Какая разница? Мне все равно оторвут ее за объектив.

Ника задумчиво проговорила:

– У детей ужасно несправедливая жизнь. Все время за что-нибудь попадает.

– А тебе-то за что? – поинтересовался Владик.

– Мало ли… Например, за рогатку.

– Ну… а зачем тебе рогатка… – неуверенно сказал Владик. – Ты все же девочка. Да и вообще это свинство – по птицам стрелять. Сейчас везде борьба за охрану природы.

– А кто стреляет по птицам?! – взвинтилась Ника. – Балда ты! Не знаешь, а говоришь!

– Опять ругаются… – подал голос Тилька. Он сидел на ухе у Ники и держался за прядку волос.

– А чего он зря болтает! – сказала Ника. – Мы не с птицами воюем, а с веревочницами. Рогатки – это чтобы веревки перешибать!

– Из рогатки веревку не перешибешь, – сказал Владик.

– Если камушком, то не перешибешь. А если специальным разрывным снарядом…

– А! Как у Костика? – вспомнил Владик. – Когда тетка на его штанах взорвалась?

– Ага… Только мы их еще не до конца изобрели, они не всегда срабатывают, – призналась Ника.

Владику захотелось узнать, какой в этих снарядах состав.

– Вообще-то это военная тайна, – сказала Ника. – Ну ладно, ты ведь тоже против веревочниц… Там сера от спичек, ржавчина от старинной пушки и семена белоцвета.

– А при чем здесь белоцвет?

– Разве ты не видел, как у него головки лопаются? В них очень сильная взрывчатая сила. Качается, качается такая головка, а потом – пух! – распушилась белыми семенами. И полетели они…

– Все равно… – с сомнением проговорил Владик. – Что камень, что снаряд, из рогатки им трудно попасть по веревке.

– Пфы! «Трудно»!.. На Боцманке любой первоклассник это может. Мы знаешь как тренируемся? Перегоревшие лампочки подбрасываем и на лету их – дзынь!

Тилька перебрался к Владику. Ника с ними попрощалась и отправилась домой. С Владиком договорилась, что они встретятся завтра, а сегодня будут думать, где добыть хрусталь.

Владик озабоченно сказал Тильке:

– Хрусталь хрусталем, а у меня еще одна задача. Надо искать дорогу в Синекаменную бухту.

– Ты же говорил: на автобусе номер восемь.

– Это оттуда на автобусе. А туда никакие автобусы не ходят. А через подземный ход нельзя, меня теперь к яхт-клубу и близко не пустят… Да и ход, наверно, замуровали.

– Одного не пойму, – сказал Тилька. – Зачем тебе эта бухта?

– А кто будет делать кораблик в бутылке? Я хотел попросить гнома Митю. Это же такая работа…

– Подумаешь, динь-работа! Вы с Никой сделайте отдельные детальки, а я залезу в бутылку и там их соберу!

– Ой, Тиль… А у тебя получится?

– Думаешь, если я стеклянный, значит, совсем неумелый?

– Нет, что ты! Ты умелый…

– Главное – достать хрусталь, – сказал Тилька.

– Будем думать, – сказал Владик.