Возвращение короля

— У нас есть поговорка, что маленькие люди за столом совершают большие подвиги. Должен сказать, что завтрак у тебя был не хуже, чем у любого в гарнизоне Цитадели, и притом гораздо почетнее. Мы ведь живем в Сторожевой Крепости, находимся в боевой готовности. Встаем раньше солнца, на рассвете перекусим чем попало — и на службу. Но ты не огорчайся! — он снова засмеялся, увидев, как у Пипина вытянулось лицо. — Те, у кого трудная служба, могут взять немножко еды с собой и подкрепиться позже. И полдник у нас есть — днем или как кому позволяет служба, а вечером мы собираемся на общий обед и тут уж отводим душу, получаем столько удовольствия, сколько возможно в это трудное время. Идем! Я тебе покажу город, попробуем достать еду и позавтракаем на стене под солнышком.

— Сейчас, сейчас! — снова розовея, ответил Пипин. — От жадности, вернее, с твоего позволения, от голода у меня из памяти вылетело одно важное дело. Гэндальф — или как вы его называете, Мифрандир — поручил мне навестить его скакуна Серосвета, благороднейшего жеребца из Рохана, которого тамошний король, говорят, берег пуще глаза, но все же подарил Мифрандиру за особые заслуги. Мне кажется, что новый хозяин любит это животное больше, чем многих друзей, так что если вы хотите привлечь его на свою сторону, ухаживайте за Серосветом получше, оказывайте ему всякие почести и обращайтесь с ним по мере возможности еще лучше, чем с хоббитом…

— Хоббитом? — переспросил Берегонд.

— Так мы себя называем, — объяснил Пипин.

— Очень рад был узнать это слово и тебя, — сказал Берегонд. — Позволь заметить, что необычный выговор не портит учтивую речь, а вы, хоббиты, видать, весьма учтивы. Ну, идем. Познакомишь меня с благородным конем. В нашем городе животных редко увидишь, а я их люблю. Я ведь вырос в другом месте, наша семья жила в горных долинах, а еще раньше — в Итилиэне. О себе не беспокойся, мы нанесем Серосвету визит вежливости и сразу пойдем в погребок.

Серосвета они застали в чистой конюшне, смотрели за ним хорошо. На шестом ярусе у стен Цитадели было несколько конюшен, где содержались быстрые кони для гонцов Наместника. Гонцы всегда были готовы в путь по приказу Денэтора или его военачальников. В то утро ни людей, ни лошадей в конюшнях не было. Серосвет остался один. Почуяв Пипина, он заржал и повернул голову.

— Доброе утро! — сказал Пипин. — Гэндальф придет, как только найдет свободную минуту. Он занят, но шлет через меня привет и просит узнать, хорошо ли ты отдохнул и все ли у тебя есть.

Жеребец высоко поднял голову и ударил копытом об пол, но позволил Берегонду погладить себя по шее и приласкать.

— Он будто рвется снова в путь и ничуть не устал, — сказал Берегонд. — Какой сильный и гордый конь! А где его седло и уздечка? Такому жеребцу нужна богатая и красивая сбруя.

— Нет такой сбруи, которая подошла бы этому коню, — ответил Пипин. — Он не выносит узды. Если он согласится нести всадника, то ничего не надо; а не захочет — ни уздой, ни шпорами, ни хлыстом его не заставишь. До свидания, Серосвет! Потерпи немного. Скоро война.

Конь заржал так громко, что вздрогнули стены конюшни, а Пипин с Берегондом заткнули уши. Потом они проверили, хватит ли зерна в кормушке, и ушли.

— Теперь позаботимся о корме для себя, — сказал Берегонд, ведя Пипина назад к Цитадели.

Войдя в дверь в ее северной стене, они спустились по лестнице и попали в широкий коридор, освещенный светильниками. По обеим сторонам коридора были двери. Одна из них оказалась открытой.

— Здесь склады и погреба нашей Бригады, — пояснил Берегонд. — Привет, Таргон! — крикнул он в открытые двери. — Еще рано, но я привел гостя, которого Денэтор взял сегодня на службу. Он издалека, постился в пути, а утро провел в трудах и теперь голоден. Дай нам, что найдешь под рукой!

Они получили хлеб, масло, сыр и остатки зимних запасов — сморщенные, но крупные и сладкие яблоки. Все это вместе с деревянными тарелками, кубками и кожаной флягой со свежим пивом уложили в корзину и снова вышли на солнце. Берегонд повел Пипина на восточную площадку, где стояла каменная скамья у парапета. Оттуда открывался обширный вид на залитую солнцем землю.

Новые друзья поели, запили завтрак пивом, а потом завели разговор о Гондоре, о местных обычаях, о далекой родине Пипина и об удивительных землях, которые хоббит узнал в путешествии. Берегонд все шире раскрывал глаза, когда Пипин увлеченно рассказывал, то болтая ногами, не достающими до земли, то становясь на лавку, чтобы дотянуться до парапета.

— Не хочу от тебя скрывать, уважаемый Пипин, — сказал, наконец, гондорец, — что я в тебе ошибался. Ты среди нас кажешься мальчиком лет девяти, а вместе с тем уже пережил столько опасностей и увидел столько чудес, что не многие седые старцы могут похвалиться такими приключениями. Я сначала думал, что по своей прихоти наш Повелитель хочет взять ко двору служку благородного происхождения для поручений, как было в обычае у старых Королей. Прошу прощения за эту ошибку.