Возвращение Короля

Но тут же, невредимый, восстал Черный Всадник, громадный и грозный, возвысившись над нею. С воплем ненависти, жалившим уши, как смертельный яд, он обрушил свою булаву. Щит разлетелся на множество кусков, рука была сломана, и Эовин рухнула на колени. Он навис над ней как туча, сверкая глазами, и взметнул булаву для смертельного удара.

И вдруг он тоже пошатнулся, завопив от боли, и булава пролетела мимо Эовин и вонзилась в землю. Это Мерри ударил его мечом сзади, пробил черный плащ и под кольчугой перерезал сухожилия могучего колена.

— Эовин, Эовин! — кричал Мерри.

Шатаясь, борясь с беспамятством, напрягая последние силы, она подняла меч и ударила под корону, когда широкие черные плечи наклонились к ней. Полетели искры, меч разбился на множество осколков. Корона со звоном откатилась в сторону. Эовин упала на своего врага. Но что это? Плащ и кольчуга пусты! Они, съежившись, бесформенные, лежали на земле, разорванные и разбитые. А в задрожавшем воздухе послышался крик, перешедший в резкий вой, унесенный ветром, бестелесный крик. Этот крик улетел, и больше никто никогда не слышал его в этом мире.

Хоббит Мериадок стоял среди груды тел, мигая, как сова при дневном свете. Слезы ослепили его: сквозь туман смотрел он на прекрасное лицо Эовин. Она лежала неподвижно. Он взглянул на короля, павшего в разгар своей славы. Снежная Грива в агонии придавила его. Лошадь стала причиной гибели своего хозяина. Мерри наклонился и поднял его руку, чтобы поцеловать ее. Но вот! Теоден открыл глаза — они были ясными, — он заговорил с усилием, но спокойно:

— Прощайте, мастер Холбитла! — сказал он Мерри. — Тело мое разбито. Я иду к своим предкам. И даже в их могучем обществе мне нечего будет стыдиться. Я низверг черный полумесяц. Угрюмое утро, радостный день и золотой закат!

Мерри не мог говорить, он снова заплакал.

— Простите меня, повелитель, — сказал он наконец, — я нарушил ваш приказ, но не могу больше ничем послужить вам, только плакать при расставании.

Старый король улыбнулся:

— Не печальтесь. Я прощаю вас. Нельзя отталкивать щедрое сердце. Будьте благословенны. И когда мирно закурите свою трубку, вспомните обо мне! Ибо не сидеть мне с вами в Медусельде, как я обещал, не слушать ваших рассказов.

Он закрыл глаза, и Мерри склонился к нему. Король снова заговорил:

— Где Эомер? Глаза мои застилает тьма, а я хотел бы увидеть его перед уходом. Он будет теперь королем. И я хочу сказать слово Эовин. Она не хотела покидать меня, и теперь я не увижу ее. Она была мне дороже дочери.

— Повелитель, — начал разбитым голосом Мерри, — она...

Но в этот момент раздался гул, вокруг загремели рога и трубы. Мерри оглянулся: он забыл о войне и обо всем на свете. Ему казалось, что много часов прошло после падения короля, хотя на самом деле прошло совсем немного времени. Тут он увидел, что находится в опасности: войска вскоре должны сойтись снова — и начнется битва.

Силы врага прибывали по дороге от Реки, а из-за стены выходили легионы Моргула. С Юга подоспели пехотинцы Харада, у них в авангарде развернулись всадники, а позади маячили огромные спины мумаков с боевыми башнями на них. С севера белый крест Эомера вел рохирримов, которых он снова собрал и построил, а из города выходили осажденные, отгоняя врага от ворот. И впереди виднелся серебряный лебедь Дол-Амрота.

На мгновение в сознании Мерри вспыхнула мысль: где Гэндалф? Нет ли его здесь? Он мог бы спасти короля и Эовин! Но вот подоспел Эомер, а с ним рыцари из королевской гвардии, сумевшие справиться со своими лошадьми. Они с удивлением смотрели на тело свирепого чудовища, их лошади не хотели идти дальше. Но Эомер соскочил с седла — печаль и отчаяние отразились на его лице, когда он подошел к королю и остановился в молчании.

Один из рыцарей взял из рук павшего королевского знаменосца Гутлава знамя и поднял его. Теоден медленно открыл глаза. Увидев знамя, он сделал знак, чтобы его передали Эомеру.

— Приветствую тебя, король Марки! — проговорил он. — Вперед, к победе! Передай мое прощание Эовин!

С этими словами он умер, так и не узнав, что Эовин лежит рядом с ним. Окружившие его, восклицая: «Король Теоден! Король Теоден!», — заплакали.

Но Эомер сказал им:

Не скорбите слишком! Мужествен был павший,
Храбро встретил гибель. Холм ему насыпав,
Женщины оплачут. Нас же кличет битва! —
Но сам он плакал, когда произносил это.

— Пусть рыцари его останутся здесь, — сказал он, — и с почестями унесут тело с поля битвы! И всех королевских людей, что лежат здесь!

Тут он оглядел павших, вспоминая их имена. Он увидел Эовин, свою сестру, и узнал ее. На мгновение Эомер остановился, словно на полуслове пронзенный стрелой в сердце. Затем лицо его смертельно побледнело, холодная ярость отразилась на нем, на какое-то мгновение он потерял дар речи.