Возвращение Ленина в Россию в 1917 году

Немецкая сторона предприняла транспортировку Ленина в рамках широкой мирной акции, в которой играли некоторую роль также Роберт Гримм и Вилли Мюнценберг122. Для немецкой политики речь при этом идет лишь о видимости уступок в отношении революционеров. Подлинная заинтересованность Германии в этой транспортировке, разумеется, маскировалась формулой обмена русских эмигрантов, находившихся в Швейцарии, на интернированных в России немцев и австрийцев. Поездка Ленина — это «ответный, ход» немцев на вступление в войну Соединенных Штатов, военную политику Антанты и на отсутствие готовности к миру Временного правительства России. Исключительно метко с военной точки зрения представления немцев о «задаче» ленинского транспорта обрисовал Людендорф: Верховному главнокомандованию армии «требовалось для продолжения операций окончательное ослабление России и мир на Востоке. Революция до сих пор не принесла ни того, ни другого. Чем основательнее была бы ослаблена Россия, чем скорее Верховное главнокомандование армии достигло бы мира на Востоке при сохранении собственных сил, тем это было бы благоприятнее для хода войны»124. Еще выразительнее эту мысль высказал генерал-майор Макс Гофман: «В войне с Россией мы, немцы, имеем несомненное право усилить в их стране и в войсках волнения, поскольку русская революция не принесла мира, как это вначале декларировалось. Так же, как я гранатами забрасываю вражеские окопы, как направляю на них отравляющие газы, я точно так же имею право применять против вражеских сил средства пропаганды»125.

С другой стороны, принимая немецкое предложение о поездке, Ленин точно знает, что делает; он насквозь видит также настоящую подоплеку немецкой предупредительности126. Очень ценно для понимания его позиции замечание Платтена о том, что над взглядами немецкого правительства (присутствие «интернационалистов» в России будет выгодным Германии) в кругах эмигрантов лишь смеялись127.

Для Ленина, стремящегося изо всех сил дать толчок большевистской мировой революции, решающим является как можно скорее достичь России; то, что эту возможность предлагает ему противник, «классовый враг», для него как раз никакой роли не играет. Вот почему большевистский вождь изъявляет готовность принять немецкое предложение, однако при этом ничем и ни в какой форме себя не связывая. Даже путевые расходы революционеры оплачивают из собственных средств128. Слова Троцкого примерно так характеризуют взаимоотношение обоих партнеров: позволить группе русских революционеров проезд через Германию — это была «авантюра» Людендорфа, обусловленная тяжелым военным положением Германии. «Ленин использует расчет Людендорфа, имея при этом свой собственный расчет. Людендорф размышлял про себя: Ленин свергнет патриотов, тогда приду я и задушу Ленина и его друзей. Ленин же размышлял про себя: я поеду в железнодорожном вагоне Людендорфа и заплачу ему за эту услугу на свой лад»129.

Немцы пока еще не научились достаточно гибко мыслить, подобно русским, категориями всеобщей мировой революции130. Поэтому их прогноз должен был стать полностью несостоятельным. В донесении, переданном 17 апреля 1917 г. из Берлина Представительством Генерального штаба в Берлине Верховному главнокомандованию, сообщается: «Въезд Ленина в Россию удался. Он действует в полном соответствии с тем, к чему стремится». Заключение запоздалого мира в Брест-Литовске может служить как бы подтверждением некоторых надежд Германии.

Неудовольствие Временного правительства по поводу прибытия Ленина проявляется весьма отчетливо131. Приезд большевистского вождя воспринимается «как тяжелейшее испытание, какое только может выпасть на долю русской революции»132.

Представители Англии боятся самого Ленина «как хорошего организатора и исключительно опасного человека» — так об этом говорится в одном из докладов британского посла Бьюкенена133. Немецкие политики, кроме того, могут поставить себе в заслугу транспортировку Ленина постольку, поскольку Антанте не удалось этому воспрепятствовать. Правда, союзники высказывали соображения на тот счет, нельзя ли с помощью шведских органов власти «задержать при проезде» «архиреволюционера», как называет его лорд Говард Панритч. Но в конце концов от этого пришлось отказаться по соображениям, которые, например, лорд Говард преподносит так: «Как будто есть надежда, что можно овладеть ухудшающейся ситуацией. Но действительность пока такова, что в России происходит революция и нам лучше не вмешиваться в вопросы, в которых мы практически полные невежды»134. Что оставалось союзникам — так это лишь действенная пропаганда против Ленина как предателя, что уже и было предпринято Бьюкененом135.

Однако прибытие Ленина в Петербург практически означало для немцев хоть и не столь значительный, но все же успех. «Перевозка «груза» необычайной взрывной силы» (Троцкий) не смогла предотвратить крушения кайзеровской империи, но и большевиков, пришедших к государственной власти, не заставила осознать необходимость остановиться у границ Германии.