Возвращение Ленина в Россию в 1917 году

Поездка Ленина является «первым шагом» к великому повороту в русской революции от буржуазно-либеральной в начальной ее фазе к большевистско-пролетарской — в заключительной; большевистскому вождю она позволила своевременно вмешаться в ход революции и «интенсифицировать» ее в соответствии с собственным пониманием. Только с приездом Ленина в Петербург, уверенного в своем успехе, что отмечал и Платтен во время поездки136, «большевистская партия начинает говорить полным и, что еще важнее, собственным голосом»137.

Поездка Ленина осуществлялась как особая акция в рамках всеобщего стремления большинства русских эмигрантов в Швейцарии вернуться домой в Россию через Германию. Ленин первым пробил брешь; тем самым он указал путь широкой массе остальных революционеров, которые на первых порах, опасаясь возможной компрометации, вопреки всем планам подобного рода, еще не решались ехать через Германию.

После «прорыва дамбы» Лениным к немецкому правительству начинают обращаться новые группы революционеров с просьбой разрешить им проезд через Германию на тех же условиях, что были предоставлены ленинской группе138. Революционеры с выгодой используют теперь соперничество ведущих войну держав: Антанта в «ответ» на удачливую немецко-ленинскую акцию в тот момент, в свою очередь, прямо-таки навязывает революционерам проезд через союзную территорию139. Одна сторона стремится теперь превзойти другую.

Русские, всего несколько недель спустя после поездки Ленина, обосновывают немцам свою позицию так: «Теперь, когда Англия разрешает проезд всем, осторожность повелевает, чтобы Германия по легкомыслию не растеряла завоеванных симпатий. В этих целях… необходимо, чтобы Германия и теперь действовала так же, то есть разрешала бы проезд каждому, кто бы об этом ни ходатайствовал»140.

Шлюзы открыты. Освобожденные революционные силы эмигрантов устремляются через них будто бурный поток, чтобы воссоединиться с революционными элементами в России. Так, в течение мая и июня 1917 года пересекают немецкую границу два следующих эмигрантских транспорта, в них едут более 400 человек. В том числе ведущие революционеры различных направлений, например Мартов, Аксельрод, Мануильский, Бобров, Луначарский и госпожа Балабанова141. Даже из Болгарии и Брюсселя едут через Германию, как, скажем, известный большевик Семашко142. Поездкой Ленина завершается «швейцарская фаза» русской революции, которая теперь идет к завершению в родной стране.

Было бы упрощенным и поверхностным подходить ко всему комплексу проблем, связанных с поездкой Ленина, ставя только «вопрос вины». Двойственность события — причем всемирная история остается как будто на втором плане — породила также двойственность и суждения о нем.

С точки зрения Германии, поездка Ленина — в связи с развитием немецко-русских взаимоотношений — является началом невольного содействия немецкой политики большевистской России. Однако перспективу происходившего нельзя представлять упрощенно: Шейдеман был не так уж далек от истины, полагая, что «умно составленный план» — та самая подмога большевикам при захвате власти — именно из-за «тупости» немецких участников на мирных переговорах в Брест-Литовске свелся на нет143. Всегда, как это было в 1918, в 1941 и в последующие годы, когда немецкая политика объединяла в единый фронт национального самоутверждения русских патриотов всех идейных направлений, во всех этих случаях приходится говорить о просчетах самой немецкой политики. Однако решение в Рапалло, которое по меньшей мере было вынужденным, не вписывается в такую простую взаимосвязь.

И все же следует обратиться к гегелевской мысли о двуликости, о «лукавстве разума». «Частное, — говорит Гегель в своей «Философии всемирной истории», — в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель». Применительно к поездке большевистского вождя сказанное Гегелем можно было бы толковать примерно так: мерилом тут является совершение и завершение революции. Революция заставила эту поездку служить собственной цели — ей безразлично, что при этом будет разрушено, или кто при этом погибнет: падет ли германский кайзеровский рейх, сметен ли будет Людендорф, позже в советском исправительно-трудовом лагере погибнет как жертва сталинизма Фриц Платтен, а самому Ленину будет отпущено для его деятельности всего несколько коротких лет.

Но если бы мы хотели дать оценку событию, то Гегель, собственно, уже ее предвосхитил: «…во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения… что в непосредственном действии может заключаться нечто дальнейшее, чего не было в намерениях и сознании действующей личности».