Возвращение мастера и Маргариты

...По металлической лестнице прогремели тяжелые шаги. Нет, спускался не Игорь, похоже, парочка. Приглушенные голоса, шепот, тишина. Мара прислушалась. Кто-то прошел вниз, в кладовые и сумел открыть дверь, ключи от которой имелись только у Игоря.

Она потихоньку выскользнула на лестницу и, перегнувшись через перила, заглянула вниз. Там ярко светился прямоугольник раскрытой двери, а в нем вырисовывались тесно прижавшиеся фигуры. Мара с облегчением вздохнула, узнав Пальцева и Беллу и поспешила вернуться в кабинет. Если их волнует интим в подвале - то мешать не стоит.

Прошло минут десять и снова послышались шаги - мужчина, торопливо поднимался наверх. Белла, однако, задерживалась. Может, он обидел ее?

Сорвавшись с места, Мара вмиг оказалась внизу. Посреди ярко освещенной кладовой стояла Белла. Уставившись расширенными глазами прямо перед собой, она страшно улыбалась оскаленным ртом. Неоновый свет заливал неузнаваемо изменившееся лицо мертвенной белизной, в зрачках мерцали зеленые искры.

- Белка, ты что! - Мара схватила ее руку - сильную, полную, с крупным изумрудным перстнем. Женщина ошарашено посмотрела на нее, очевидно, не узнавая, и отшатнулась.

- Это я! Да что он с тобой сделал?

Страшно взвыв, Белла медленно сползла на пол и обхватила Марины колени.

- Что, что произошло!? - Мара присела рядом. Закрыв лицо руками, Белла начала раскачиваться и тихонько поскуливать.

- Перестань! - тряхнула ее за плечи Мара. - Прекрати истерику!

Тогда, открыв лицо, женщина молча кивнула на блестящую дверь морозилки. Термометр показывал максимум - минус тридцать. Мара нажала на кнопку - двери с лязгом разъехались. На полу тесной, как одноместный лифт, камеры лежал пестрый мешок в ярких жарптичьих разводах. Дохнуло ледяным холодом, серебрилась покрывающая стены изморозь. Среди яркого шифона белела скрюченная рука в бриллиантовых кольцах.

- Ангелина... Господи... - Мара выволокла тело женщины в комнату. Та пьяно рыгнула и сжалась в клубок. Нос и щеки казались алебастровыми, а губная помада размазалась по лицу кровью. Громко всхлипнув, Белла вновь припала к Мариным коленям:

- Что теперь делать? Что!

- Надо поднять ее наверх, в кабинет. Живо!

Тело женщины оказалось невероятно тяжелым, а Белла - фантастически сильной. Перехватив Лину за могучую талию, она выволокла ее по винтовым металлическим ступенькам на площадку, от которой расходились коридоры. Из темноты кто-то шагнул навстречу, преграждая руками путь.

- Уфф, мадам, мадмуазель... До чего ж некорошо много водка! Уфф... Шарль осуждающе качал головой, глядя на распростертую Лину. -Какой мороженый мадам Пальцев! Этот женщина много лежал в снегу. Ходил гулять без пальто.- Он быстро захлопнул отчего-то открывшуюся дверь в заснеженный двор и склонился над пострадавшей. - Корошо, что вы умел оказывать помощь. Храбрые рашен вумен.

Шарль глянул сквозь монокль на застывших подруг и уже без всяких лексических промахов скомандовал Маре:

- Вы, дорогая, бегите вызывать "скорую". Третья степень обморожения, возможна пневмония. Лежала в сугробе не менее часа... А вы, - он пригвоздил Беллу взглядом левого, без монокля, глаза, - а вы, любезнейшая мадам Левичек, позовите своего друга. Он очень, очень огорчится, застав любимую жену в столь плачевном состоянии.

Тут иностранец выхватил платок сиреневого шелка с вышитой монограммой, прижал к лицу и, ссутулясь от горя, вышел во двор. Прямо в метущую с воем метель.

Глава 30

В последний вечер уходящего года во флигельке холдинговой компании жарко топился камин. Возле него на низком диване среди атласных подушек работы Версаче полулежал Роланд, изображавший умудренного почтенным возрастом долгожителя. Его театрально-роскошный халат в стиле концертных одеяний Паваротти был распахнут, открывая край кремовой фильдеперсовой ночной сорочки и жилистые смуглые ноги, одна из которых покоилась в глубоком медном тазу с горячей пенящейся зеленью, другая лежала на полотенце. Полотенце же ниспадало с колена Амарелло, стоящего в позе оперного героя, поющего о любви. Подчерпывая корявыми пальцами из рубиновой баночки мазь, пахнущую болотной гнилью, он втирал ее в щиколотку больного. От усилий шишковатый лоб клыкастого вспотел, кирпичное лицо блестело.

- Полегче, полегче! Кости дробишь, мануальщик, - стонал мученик, прикрыв глаза.

- Может все-таки Парацельса позвать? Или этого, здешнего... Чумака. А еще лучше - мягкой лапкой махнуть, - кот поправил стоящее у стены овальное зеркало, "транслировавшее" банкет в ресторане "Музы" с полным эффектом присутствия. - Чрезвычайно удобное приспособление этот домашний экран. Какое блистательное общество собралось за праздничным столом!

- С меня довольно. Благодарю за массаж, - Роланд поднялся, морщась и разминая ноги. - Помогите Зелле! - бросил он, удаляясь в спальню.