Возвращение Мастера и Маргариты

– Да ты, Георгий Николаевич, болен, – вздохнул гость, отводя в сторону свой странный взгляд. – Вот что – собирайся. За тобой я пришел.

– Собрался уже, весь тут. Только не тебя ждал.

– Успеется еще с жизнью проститься, – гость пошарил глазами вокруг, стянул с топчана полосатое ветхое одеяло, расстелил на полу. Положил в него молитвенник, Евангелие, глиняную кружку. – Не большого ты имущества человек. Вставай, машина ждет. Поедем в больницу. В хорошую, я все устроил. Тебе грудь лечить надо. Завтра за тобой другие люди придут. Могут увезти совсем в другое место, – Николай Игнатьевич стянул уголки пледа и поднял узелок. – Пойми ты, страж…

– Погоди, – поп хитро прищурился. – Ты ведь врал мне. Дом–то твой оказался не народный, а для правительства. Хозяйский, стало быть. Совсем другой смысл вышел. Зря я, выходит, уповал на душу народную.

– В моем государстве народ и есть хозяин, – отчеканил гость грозно и мрачно. – Кто этого не хочет понять, у того нет будущего. – Он склонил над сгорбившимся Георгием бритую голову и вгляделся в маленькое сморщенное лицо: – А ведь мы с тобой, Георгий Николаевич, ровесники. И родились, будешь смеяться, в один день. Я бумаги твои видел. Может от этого и кручусь здесь, присматриваюсь…

– Вроде как в зеркало? – ощерился поп, став похожим на затравленного хорька.

– Вроде… – процедил человек в плаще и отвернулся. Надел шляпу, вздохнул: – Выходи, ждут.

Даже по спине было видно, что стиснул он сильные челюсти и большую бурю в себе удерживает.

Вышел и саданул ногой большого, неприятно скалящегося пса. Захрюкав, сраженный очередной неудачей Гнус, спрятался в волхонковской подворотне. Нашептали ему сегодня товарищи скверные новости. Будто бы явился в Москву шеф тайной разведки смежного ведомства, прикидываясь шутником и беззаботным гаером. То иностранного шпиона изображает, то представления в Варьете устраивает. А с ним свита – мерзейшая из мерзейших. И ведь всем ясно, что не на прогулку явился сюда мессир Воланд, а что бы за работой Армейского десанта Гнусов проследить и перед высшим начальством скомпрометировать. Предупредили Мелкого беса вышестоящие коллеги, что грядет время чисток и серьезных разборок с нерадивыми сотрудниками. А значит, настала пора решительного сражения с Жостовым – терять нечего, либо пан, либо пропал. Скорчился Гнус в подворотне, зыркая красными глазами на спешивших мимо прохожих, да повизгивая от ненависти к котам, за которыми нельзя было даже погнаться и разорвать в клочья.

Глава 6

Симпатичный городок Андреаполь! Если не смотреть на двухэтажную стекляшку универмага и кое–какие вывески, можно предположить, что два столетия прошли стороной. Правда, вросли в землю, скособочились, погнили домики с резными ставнями, на латаных крышах появились антенны и протянулись от столба к столбу провода. Но рябины, кривые улочки с лужами во всю ширь и непременной черно–пегой свиньей в самом болотище, с шумными, голенастыми гусями – все те же.

Середина ноября. Уже падал и таял мокрый снег, неделю заливали холодные тоскливо–беспрерывные дожди и вдруг – солнце! Поверилось в чудо вот начнется сразу весна, миновав долгую, смертельно–скучную, понапрасну заедающую и без того короткую человеческую жизнь зиму. Хмельное веселье согрело душу. Ну до чего же славный, приветливый городишко! Чудесный базар! Какие милые хозяюшки топчутся за банками квашеных огурцов, горками репы и свеклы, разложенными на черных дощатых прилавках! Хохотушки, стряпухи, калядухи–затейницы. Что за роскошь – черные кудри, смуглые лица, полные золота улыбки и руки, протягивающие ящички, где на черной ткани выложены увесистые "золотые" перстни, сережки, кулоны. Местный бизнес артели, производящей ювелирные изделия в стиле "цыганский барон" процветает в очевидном отсутствии спроса. Человек десять живописных горьковских типов часами сидят у ворот рынка, встречая каждого приезжего гвалтом и толкучкой с выставленными перед собой витринками.

Бог знает, каким нюхом определяют они заезжего гостя даже в таком неинтересном субъекте, как бродяга зековского вида. Прямо за городскими огородами тянутся заборы с колючей проволокой. Оттуда наезжают и начальство с семьями, и обслуга, а бывает – "выпускники". На бородаче, явившемся к рынку, куртка старая, замызганная, кирзачи в грязище – явно не из автомобиля вышел, но и на "выпускника" не похож – борода и волосы не для лагерной вши рощены.

– Остынь, парень! – отстранил бородатый бросившегося наперерез с витриной мужских перстней смугляка. – По понедельникам я золото не закупаю. Понедельник сегодня, приятель, и число тринадцатое. А у меня серьезное приобретение! – Он достал из кармана бумагу с паспортом, аккуратно сложил все в пакет и перепрятал за пазуху.