Возвращение Матарезе

– Нет! – решительно остановил его Брэндон. – Потому что мы не знаем, какие меры предосторожности будут приняты с наступлением темноты. Переждем светлое время суток. Помощь мы звать не будем – пока не будем, а может быть, и вообще не будем.

– Почему?

– Потому, лейтенант, что при виде приземлившегося здесь огромного самолета, да еще такого, из которого выгружается отряд вооруженных до зубов коммандос, слухи промчатся с быстротой лесного пожара. Я знаю Матарезе; они платят местным жителям как раз за подобные услуги.

– Ты с самого начала не собирался никого звать, ведь так? – спросил Прайс, давая выход гневу.

– Ну, Уэйтерсу приятно думать, что коммандос наготове, и если здесь действительно станет жарко, всегда можно будет их вызвать. Ночью, после того как мы вернемся в замок.

– Просто замечательно! – взорвался Камерон. – После того, как увели лошадь, черт побери, запирайте конюшню, твою мать! Что ты задумал? Самоубийство? Рейд двух камикадзе?

– Успокойтесь, молодой человек, все не так уж плохо.

– Эй, вы, мошенники, вы снова сбили меня с толку, – спросил озадаченный Лютер. – Отряд опытных диверсантов готов выполнить любой ваш приказ, а вы не собираетесь прибегать к их помощи? Бога ради, почему?

– Вот этот человек боится, что в таком случае мы упустим главный приз.

– Какой еще главный приз?

– Ту информацию, которая нам жизненно необходима, и, возможно, он прав. Один неверный шаг – и Матарейзен отдает приказ действовать, после чего уничтожает все свои архивы. А мы до сих пор не знаем, что произойдет дальше, где, и кто за этим будет стоять.

– Я сам не смог бы выразиться лучше, – признал Скофилд. – Кстати, о трюизмах, – нам с Камом не помешало бы немного вздремнуть. Ночь предстоит бессонная, а ему и так выдалась пара бурных денечков.

– Согласен, – сказал Прайс. – Но где?

– У северной оконечности взлетно-посадочной полосы есть какая-то хибара, где отдыхают экипажи. Этот недоделанный диспетчер сказал, что мы можем ей воспользоваться.

– Я вымотан не меньше Кама, но я не собираюсь бросать самолет.

– Ты его уже бросил, когда дрых в диспетчерской, – возразил Прайс.

– Нет, не бросил. Я привязал к маскировочной сети десяток тяжелых гаечных ключей. Если бы кто-нибудь попытался ее снять, поднялся бы такой грохот, что проснулось бы семейство кротов на глубине восьми футов под землей. И я бы пулей выскочил на улицу, кстати, сам готовый стрелять.

– У этого юноши есть способности, – заметил Брэндон, направляясь к домику в конце взлетно-посадочной полосы.

– Проклятие, где ты пропадал? – проорал в трубку Джемисон Фаулер.

– Мне пришлось уехать из города, – осторожно ответил Стюарт Николс, юрист брокерской фирмы «Суонсон и Шварц».

– Знаешь, на такое объяснение я не куплюсь. Вдруг ни с того ни с сего я не могу дозвониться ни до Уайтхэда, ни до тебя, и автоответчик Вальберга твердит, что и он уехал из города! Что это такое за место «из города»? Какой-нибудь эксклюзивный центр отдыха?

– Успокойся, Джемисон. У каждого из нас есть своя личная жизнь.

– Да ты даже говоришь не своим голосом. Происходит что-то дрянное, и я хочу знать, что это такое, твою мать! И не пори мне эту чушь про то, что нецензурная брань является следствием недостаточного словарного запаса.

– В твоем случае от этого все равно не будет никакого толку, так что я промолчу.

– Ну да, это говорил не ты, а другой. Черт побери, где этот Вальберг? В Вашингтоне, мать его?

– Вальберг живет в Филадельфии, и тебе это прекрасно известно. Зачем ты приплел Вашингтон?

– Скажем так, – начал Фаулер, обливаясь потом в прохладе гостиничного номера. – До меня дошли кое-какие слухи, вот почему я – мы должны найти этого еврея!.. Ты знаешь, у меня в Вашингтоне много друзей, весьма влиятельных, которые регулярно получают от меня щедрые подношения, и один из них сказал… сказал… сказал, что…

– Что он тебе сказал? – прервал Николс.

– Что нашего Бена видели в здании ФКТ.

– Федерального комитета по торговле? Ничего не понимаю.

– Предположим, наш еврейчик перетрусил и решил прикрыть себе задницу. Ты знаешь, как хитры иудеи. Причем он мог бы сделать это, не бросая тень подозрения на себя: что-нибудь вроде «до меня дошли слухи, будто…».

– Ты имеешь в виду наше… предприятие?

– Нет, «Диснейуорлд», козел!

– Не вижу, как он мог это осуществить. Следователи ФКТ обязательно начали бы копать, и для того, чтобы их убедить, Вальбергу пришлось бы дать показания против самого себя.

– Ты говоришь как профессиональный юрист. А эти жиды хитры как черти.

– Перестань оскорблять евреев. Моя дочь вышла замуж за замечательного адвоката, который тоже еврей…

– Да, знаю. Он называет себя Стоуном, но настоящая его фамилия – Штейн.

– Я одобрил этот брак из профессиональных соображений. Они живут в Бостоне.

– Ну, так кто оскорбляет евреев?.. Ладно, вернемся к Вальбергу. Какие у тебя есть мысли?

– Я же только что тебе сказал: в первую очередь необходимо проверить, насколько надежен твой источник. В любом случае, возможно, нам придется столкнуться с гораздо более серьезной проблемой, и речь идет о расколе в Амстердаме.