Возвращение Морроу

Она требовала действительно слишком многого от меня. В пансионе я всего- то месяц, но похоже всем на это плевать. Здесь уважали стадность и покорность, присутствием Бога здесь и не пахло, молитвы оставались лишь словами, а поведение монашек не являлось примером благочестия. Пансион находился под единоначалием игумений. Непосредственный надзор и наблюдение осуществлялся специально выбранными для этой цели монахинями в должности смотрительниц. Педагогической деятельностью занимались сами монахини, а Закон Божий преподавали окончившие семинарию послушницы. В основном пансион содержал и воспитывал сирот, хотя были и девочки имеющие родственников. Такие как я, здесь быть не должны, но о моем происхождении никому тут неведомо. Более унизительного способа избавиться от меня и не придумаешь! В общем, здесь готовили и обучали будущую прислугу, правда, достаточно образованную. Говорят, некоторым воспитанницам посчастливилось выбиться, так сказать в люди. Например, по словам смотрительницы Феофанны, напоминающей напутствие для новичков, было известно, что некая Лидия окончившая здесь обучение ещё в 1852 году была успешно пристроена в один из богатых домов Тверской губернии, а оттуда, спустя три года службы она иммигрировала в Париж. Другая особа была замечена в шикарном туалете и широкополой белой шляпе с пером, где-то на главной улице Курска, где по случаю выполнения образовательной миссии находилась одна из монахинь надзирательниц. Она была очень расстроена и даже затаила обиду на то, что эта видимо ставшая вдруг «светской» особа не пожелала даже поздороваться. Возможно, эти истории приободряли кого-то из девочек и делали их мечты более реальными. В любом случае всё что нам здесь оставалось в безграничном использовании, так это наше воображение, а вот в реальной жизни пансиона нас ожидало учение «Закона Божьего», Ветхий завет, объяснение Богослужения главных двунадесятых праздников, русский язык – чтение и грамматика, а также работа в саду – огороде. Полная и на мой взгляд просто отвратительная женщина приезжавшая один раз в неделю или даже в две обучала нас этикету и манерам поведения. Я ждала этих уроков, очень ждала. Они были единственной нитью связывавшей меня с моим прошлым в этом захолустье. По различию своего возраста и развития послушницы были разделены для удобства в занятиях на два отделения: старшее и младшее. Из коих к первому причислено 14 учениц, ко второму 22 ученицы младшего возраста включая меня.

По мере моего взросления и качества чтения, я стала интересоваться газетой, которую приносил нам почтальон еженедельно. Её читал настоятель, затем все надзирательницы, потом она оказывалась в толстой газетной подшивке. Пусть, это были уже не свежие новости, но я, по крайней мере, была в курсе событий. Из одной статьи я например узнала, что некоторые женщины, имеющие достаточно высокое образование, предпочитали поступление в монастырь Тамбовской епархии, замужеству. Вообще образовательная деятельность женских обителей стала более активной, чем раньше. Правительство активно способствовало развитию сети начальных, средних и высших учебных заведений. Например, женские монастыри Курской епархии начали играть огромную роль в образовании и использовались как базис для основания начальных учебных заведений. Монастырское образование становилось все более популярным, так как по качеству знаний не уступало народным училищам, а социальное положение и материальные возможности не являются препятствием для его получения.

Там под заголовками «Вестей» кипела жизнь, строились железные дороги, города. Паровоз Варшава – Санкт-Петербург привозил знаменитых врачей и ученых, собирались консилиумы, давались премьеры спектаклей и оперетт. Я жаждала той разыгравшейся в моем воображении жизни, происходящей в столицах Российских городов. Всё что у меня осталось – это мои мечты.

Глава 3