Возвращение на Арвиндж

– Короче, повезло нам сегодня. Если Синицкий еще раз вякнет, я его сам пристрелю, – со злобой проговорил Леха. – И ты, Вить, больше на 112-ю не садись, попроси ротного, что бы тебя на Колину 111-ю перевели.

– Так она же не ходит, – вздохнул Виктор.

– Коля сказал, что вот-вот ее наладит, – ответил Леха.

Через территорию «точки», разворотив аккуратный бережок арыка, выбралась на дорогу 112-я.

– Глянь, прапор за штурвалом! – удивился Лешка. – А где ж Синицкий?

112-я пристроилась к колонне. Раздалась команда «По машинам!», и пехота полезла на броню. Витька нерешительно потоптался возле 110-й. Леха был уже наверху и тянул ему руку.

– Нет, Лех, меня никто с машины не снимал. Поеду на своей, – вздохнув, отмахнулся Виктор.

Он подошел к 112-й, Кленов кивнул ему, показывая, что можно забираться на броню.

– Не страшно на машине ехать? – улыбнулся он Виктору. – Не дрейфь, боец, Синицкого за штурвал не пущу, сам поведу.

В парке техник лихо, в один прием, задвинул машину на место, вырубил двигатель, ловко спрыгнул на землю и, не сказав Витьке ни слова, пошел к проему в стене, ведущему в Крепость. Пехота, гремя своим железом, прыгала с брони, строилась возле машин, разряжала оружие. Виктор спустился в операторскую, выдернул из-под конвейера застрявший автомат, подобрал с пола подсумок с магазинами. Перед тем как вылезти наверх, он присел на стул и оглядел кабину.

«Помни – Тебя – Ждут – Дома», прочел он надписи на коробах триплексов. Было грустно расставаться с машиной, но он точно знал, что больше не поедет с Синицким. Вздохнув, он выбрался наверх, зачехлил пушку и спустился с брони. Чистить ствол, пополнять боекомплект будет уже кто-то другой, может быть, тот же Брагин. Витьке теперь было все равно.

Парк опустел, пехота уже ушла в Крепость. Повесив голову и не оглядываясь на машину, он побрел следом за всеми. Солнце стояло почти в зените, маленькая тень ползла в шаге перед ним, четко вырисовывались автомат и танковый шлем. Приближался самый желанный час после боевых, когда можно умыться, позавтракать, а потом спокойно посидеть в тенечке, покурить, оттягивая сладкий миг, когда провалишься в сон. И хотя бессонная ночь была только у пехоты, операторам и механикам также полагался отдых до самого построения наряда. На входе в Крепость к нему подбежал Коля.

– Витька, давай в канцелярию. Ротный вызывает. Видать, разбор полетов будет. Синицкого сейчас такими матюгами обложил, в кубриках было слышно! С машины его снял, шаришь! И, прикинь, меня на 112-ю поставил! Теперь этот придурок, дед недоделанный, будет 111-ю чинить. А мы с тобой на 12-й ходить будем. Пойдешь ведь со мной оператором?

– Конечно, Колян! С тобой пойду. Сейчас шмотки брошу, пожрем, и нужно снаряды загружать, орудие чистить. А ты ходовую посмотри, все же с такой высоты ахнули, вдруг отлетело чего. Пошли скорее!

– Дуй к ротному на разбор полета, с машиной потом.

Они вошли в Крепость и направились к расположению своей роты мимо кубрика хозвзвода, бани и продсклада, возле которого зеленело алычовое дерево. Витьке было весело, разбор полета его не страшил.

– Ну, товарищ младший сержант, докладывай, – сухо приказал ротный, когда Виктор доложил о прибытии.

– Товарищ капитан, 112-я свалилась с обрыва. Экипаж не пострадал, машина тоже на ходу. Требуется осмотреть и проверить ходовую, приборы и вооружение… Также нужно пополнить боекомплект.

– Как же это вы? Почему машина сошла? Почему ты не спрыгнул, когда она назад покатилась? – Витька убедился, что ротный знает все до мелких подробностей.

– Не знаю, товарищ капитан, вел машину Синицкий, я на башне сидел. – Витька сделал некий жест, как бы развел руками.

– Так какого… Почему не спрыгнул? – в сердцах выругался ротный.

– Замешкался, товарищ капитан. Сперва думал, остановимся, а потом было поздно, с обрыва бы свалился, костей не собрать.

– Ладно. Спасибо, хоть удержался на башне, под машину не попал. Как дети, ей-богу! Как вас только мамки сюда отпустили?

У Витьки отвисла челюсть. Такого он не ожидал услышать от ротного.

– Теперь навоевался на машине, больше проситься не будешь? Лучше в наряде стоять? – нарочито вежливо поинтересовался капитан.

– Так точно, товарищ капитан, буду проситься! Разрешите только с Синицким больше не ездить! – включая дурака, радостно ответил Витька, специально растянув рот в глупой улыбке.

– Ну ты посмотри, какие наглецы! – буркнул капитан.

Это была его любимая присказка, и каждый боец в роте, услышав ее, понимал, что командир сменил гнев на милость.

– Ладно, посмотрим. Синицкий больше на машине ходить не будет. Мерзавец! Чуть не угробил меня! До дембеля в нарядах гнить будет, до моего, во всяком случае! – снова помрачнел ротный.

Он прошелся по канцелярии, снова остановился напротив Виктора, глянул в упор. Тот благоразумно промолчал.

– А расскажи-ка мне лучше, что это ты там со стрельбой выдумал. Техник роты доложил, что ты на башню все время вылезал. Зачем? Хотел под пулями себя проверить?