Возвращение на Бикини

— Мы не бросим пироги, — заявили алабы. Они выбрали семь самых вместительных лодок, и несколько рыбаков тут же разобрали их на части. Все спешили: предстояло совершить еще одно важное дело, без которого никак нельзя было уезжать.

Островитяне собрались под травяной крышей своей маленькой церкви.

— Пусть молодые не забудут, что в марте тысяча девятьсот сорок восьмого года к нам пришло избавление, — со значением произнес Джуда. — Да пребудем и дальше все вместе, дабы вкусить радостные дни, как вместе мы пережили горькие времена на Ронгерике.

Когда в назначенный час судно вошло в лагуну, островитяне были в ладу со своей совестью. Они умели быть благодарными при любых обстоятельствах.

От берега отчалили в сумерках. Высыпав на палубу, кочевники поневоле смотрели на закат, багровым пламенем освещавший остров. Дивное зрелище. Теперь, когда смертельная опасность позади, козни Либокры им не страшны. Багровый закат наполнял душу радостью. Пологий берег незаметно переходил в гладь лагуны, темная его кромка становилась почти неразличимой. Только пальмы, как в театре теней, резкими силуэтами вырисовывались на пурпурном «заднике» неба и отражались в чуть подрагивающей воде.

— Завтра солнце поднимется над Бикини, — сказал алаб Килон, бросая за борт пустой кокосовый орех. В душе мелькнула надежда: что, если к рассвету этот хрупкий вестник донесет течением до любимой лагуны? Кто знает…

Растянувшись на циновке, он сам поплыл вслед за убаюкивающей мечтой.

Остров Кваджалейн, формой похожий на полумесяц, во время войны получил название «Утес».

На месте недавних боев кое-где привились пальмы. У них был ненатуральный вид, словно деревья доставили из Голливуда со склада декораций, чтобы скрыть от взоров женского персонала базы выжженную землю в пятнах проказы.

Любимых подопечных американского флага встречали на пирсе с оркестром; все важные «шишки» держали под козырек. Приказано было произвести на присутствовавших здесь маршалльцев со всех островов благоприятное впечатление. Простые люди обожают церемонии и, наоборот, терпеть не могут быстро собираться и отправляться за тридевять земель неведомо куда. Больше улыбок — пресвитерианская сдержанность и строгость угнетающе действуют на них. Ладно, улыбки будут в неограниченном количестве.

Командующий базой надел на шею Джуде гирлянду живых цветов; офицеры гарнизона проделали то же самое с одиннадцатью остальными алабами знаменитого атолла. Спектакль для бедных был разыгран по всем правилам искусства. Вновь прибывшие, обрадованные таким вниманием, смущенно улыбались и жмурились. «Словно коты, которых чешут за ухом», — произнес шепотом кто-то из американцев. Ссыльных гостей повели в отведенные им покои.

Шагая вдоль взлетно-посадочной полосы, они увидели на берегу океана палаточный лагерь с семьями маршалльцев.

— Тоже переселенцы? — обеспокоенно осведомился алаб Килон.

— Нет, это добровольцы, завербованные агентами бюро по найму. Чернорабочие на базе. Тут люди со всех концов архипелага…О’кей, а вот мы и пришли на Бикини-стрит!

«Улица Бикини» состояла из двух параллельно вытянутых рядов по пятнадцать бараков в каждом.

Поселок напоминал гибрид летнего лагеря и бидонвилля. В каждом жилище был дощатый пол, стены из шифера и брезентовая крыша. Зато под каждой крышей горела настоящая электрическая лампочка. Бикинийцам до той поры не случалось продлевать короткий день (тьма быстро наступает в тропиках) с помощью искусственного солнца, восходящего в жилище после окончания работы. Вечерами они собирались в доме только для того, чтобы помечтать в темноте или коснуться чьей-нибудь руки, отгоняя прочь страхи ночи. По крайней мере так поступали их предки.

Первые несколько ночей в лагере на Кваджалейне лампочки оставляли гореть всю ночь, чтобы отгонять злых духов. Но очень скоро они поняли, что слепящий надоедливый свет лишал их таинства ночи. (Горящая круглосуточно лампочка в тюремных камерах сама по себе делает жизнь заключенных невыносимой.) Джуда собрал совет, и тот установил предельный час, до которого под крышей мог гореть огонь.

Заседания проходили теперь в старом окладе, где администрация высвободила им угол, отодвинув ящики. Этот угол ангара служил бикинийцам то актовым залом, то школой, то часовней.

Старики и сильно ослабевшие в гостях у старухи Либокры совсем не покидали Бикини-стрит. Остальные питались в столовой для чернорабочих-островитян.

Начальник сдержал слово: желающие подзаработать были приняты на поденную работу. Самых крепких отправили на стройку, других зачислили дворниками, прислугами, прачками, подавальщицами в столовых. Нашлось даже место служки в церкви при базе.

Впервые в жизни заработанные деньги можно было тратить не на еду. Женщины, прислуживавшие американцам, смогли купить ткани и сшить себе цветастые платья в гавайском стиле.

Молодежь нашла товарищей по играм в других лагерях. Они лакомились кока-колой, сахарными леденцами и мороженым, старательно выдували пузыри жевательных резинок, и те с треском лопались. Родители радовались, что их дети находятся среди своих.