Возвращение на Обитаемый остров

Он повернулся к воротам и махнул рукой. Повинуясь этому знаку, из темноты начали выходить отряды «разгромленной» армии Дженса. Они шли сплошным потоком, и конца им не было видно. Максим, по-прежнему стоявший в сторонке, неожиданно для себя представил возможное развитие дальнейших событий. Воображение нарисовало ужасную картину, заставило сжаться сердце, перехватило дыхание. Он почувствовал себя преступником, с руками по локоть запачканными в крови горожан, вся вина которых заключалась лишь в том, что они сейчас живут здесь и на них автоматически распространяется клеймо врагов. Пока еще возможно что-то сделать, предотвратить неизбежное зло – необходимо как-то действовать. Убедить Дженса не допустить массовых грабежей и насилия по отношению к мирным бюргерам.

Максим сорвался с места и, протиснувшись между стенкой и солдатами очередного отряда, бегом отправился на поиски принца.

Глава 11

Под ногами похрустывало битое стекло, тротуар был завален мусором – рваным и грязным тряпьем, бумагой, мелкими предметами домашнего обихода, не представляющими никакой ценности для солдат – победителей. Впрочем, называть их так, можно лишь с известной долей иронии – по сути своей они так и остались урками разного калибра, которые, как только представилась возможность, тут же начали грабить мирных жителей, а при малейшей попытке оказать им сопротивление, убивали любого, кто вставал у них на пути.

Максим шел вперед по направлению к императорскому дворцу, с трудом вдыхая столичный воздух, насыщенный дымом многочисленных пожаров, сопровождавших грабежи. Ему не удалось прорваться к Дженсу сразу после входа войск, чтобы постараться предотвратить бесчинства озверевших от крови и безнаказанности уголовников. Никто тогда не мог точно указать местонахождение принца, и лишь когда рассвело, Максим понял, где можно найти его. Именно со стороны императорского дворца доносилась интенсивная стрельба – видимо, ставка Агана до сих пор еще не была взята, и там шел последний бой.

Где-то совсем рядом, во внутреннем дворе, страшно закричала женщина, взахлеб залаяла собака. Короткая автоматная очередь оборвала призыв о помощи на самой высокой ноте.

Максим поморщился, не в силах что-то предпринять в этой ситуации, и пошел дальше. Убедить сейчас пьяных лагерников образумиться – это все равно что просить милостыню у нищего сироты – не поймут. А начать наводить порядок при помощи оружия, так придется расстреливать всех подряд – ситуация уже вышла из под контроля. Да ее, собственно, никто и не пытался контролировать, все было пущено на самотек. Кстати об оружии. Максим вдруг осознал, что в руках у него ничего нет, а автомат, или, на худой конец, пистолет, ему еще предстояло где-то добыть. На этих улицах становилось небезопасно – могли шлепнуть в равной степени, как свои, упившиеся до положения риз, так и какие-нибудь народные мстители.

Максим прошел еще пару кварталов, увидел открытую дверь харчевни и понял, что если сию минуту не съест хотя бы кусок хлеба, и не выпьет стакан воды, то просто не сможет двигаться дальше. Он перешагнул низкий порожек и очутился в достаточно большом и полутемном помещении, где за столами уже не было свободных мест – группа солдат вовсю праздновала взятие столицы.

– Ба, да это же сам Барон! – раздался громкий возглас откуда-то из глубины комнаты. – Виват!!!

Максим увидел обращенные к нему со всех сторон лица. Через мгновение помещение огласилось дружным ревом. Все присутствующие вскочили на ноги, каждый тянулся к нему со своей кружкой, желая непременно выпить с героем. Максим сквозь силу улыбнулся, подождал пока восторги несколько поутихнут, затем взял у одного из солдат емкость с вином и поднял ее над головой.

– За победу! – произнес он негромко. – И за нашу свободу. Мы добыли ее в бою, и все было по-честному. – Сказав это, Максим залпом выпил вино, поставил кружку на стол, выхватил с тарелки кусок мяса, рванул его зубами, и с набитым ртом, добавил: – Фу, до чего же хорошо. Кажется, не ел уже целую вечность.

Солдаты дружно захохотали, как будто услыхали отличную остроту. Максима усадили за стол, налили еще вина, положили в отдельную тарелку мяса и вообще постарались окружить вниманием и заботой. Но через несколько минут, когда все вновь вернулись к прерванной трапезе, и о его существовании забыли. Максим, успев подумать о мимолетности славы, поглощал еду, и слушал похвальбу соседей по столу.