Возвращение немого

На площади стоял помост, украшенный цветными полотнищами. К нему вплотную примыкал фургон, возле которого отдыхали три лошади — верховой породистый эльфийский скакун и две тяжелых упряжных. Горели костры, заменяя огни рамп, а на помосте, подсвеченные ими, плясали три девушки. Длинные светлые, почти белые волосы одной оттенялись чернотой распущенных кос другой и рыжеватыми кудряшками третьей. Лютня и флейта выпевали затейливую и стремительную мелодию, под которую самим зрителям хотелось пуститься в пляс. Девушки были босиком, их лёгкие платья развевались от каждого движения, широкие рукава напоминали крылья, и казалось, что это три диковинные птицы, извиваясь станом, пляшут при свете огней.

Проходившие мимо стражники остановились, не сводя глаз с плясуний. По закону они должны были пресечь это зрелище — ведь сигнал к тушению огней уже прозвучал — но остановились, зачарованные музыкой и зрелищем.

К лютне и флейте добавилась виола, а еще несколько тактов спустя, одна мелодия незаметно перешла в другую, костры на миг пригасили, словно их накрыло невидимым колпаком, а когда огонь опять разгорелся, уже три другие девушки вели совсем другой танец. Рыжеволосая куда-то делась, зато две блондинки кружились вместе с брюнеткой. Красивая, яркая, с горящими глазами и такой страстной улыбкой, что у многих мужчин закружилась голова, она очаровывала каждым движением. Её светловолосые товарки могли вовсе уйти со сцены — вряд ли кто сейчас заметил бы их отсутствие.

Один стражник, еще молодой и неопытный, очарованный движениями черноволосой плясуньи, сделал шаг вперед, потом другой… и был остановлен рукой десятника:

— Ку-уда?

Словно разбуженный, парень захлопал ресницами:

— Э…она зовёт!

На сцене темноволосая красавица извивалась в танце.

— Дурень, — старший сплюнул. — Нашёл, на кого глаза пялить! Это же эльфийка! Нелюдь!

— Да?

— Хрен два! — выругался старший. — А то не слышал, что умные люди толкуют? Не ходи в лунную ночь на лесную поляну, особенно когда услышишь музыку. Там пляшут эльфы и эти… как их… мелкие такие… кто их феями зовёт, кто блуждающими огоньками, кто как… В общем, если заведёт такой огонёк тебя на поляну, где эльфы пляшут — всё, ты погиб. Будешь танцевать с ними, пока не падёшь мёртвым! Заколдуют, как пить дать!

— Так уж и мёртвым? — парень не спускал глаз с девушек.

— Ну, бывает, кто выживает после пляски эльфов, — нехотя признался стражник. — Только им я не завидую. Они как одержимые становятся — днём ходят, как в воду опущенные, оживают только ночами и всё рвутся опять танцевать. Девицы особенно. У нас в деревне одна в речку с тоски бросилась.

— Да ну?

— Ну да! Мне бабка рассказывала.

— Не, эльфы добрые, — заспорил третий стражник. — Сам я не видел, а люди рассказывали, что тому, кто эльфу услугу окажет, эльф три желания исполнит.

— Не эльф, — старший стражник не желал сдаваться, — а если фею — ну, маленькую такую, с крылышками! — от беды спасёшь, она тебя наградит. Горшок с золотом подарит или на королевской дочке женит. Только всё одно — простому человеку с эльфами лучше дела не иметь. Заколдуют.

— Так значит, — молодой стражник вертел головой, глядя то на одного, то на другого напарника, — они — злые? Чего ж их тогда в города пускают? Гнать бы в три шеи, пока порчу тут не навели! Ишь, колдуньи! — черноволосая красавица теперь казалась ему опасной, как змея. И гибкая такая же, как на зло!

— Не, — старший опёрся на копье, чтобы было удобнее, — они не злые и не добрые. Они просто другие. Нам их не понять.

— Они тебя заколдовали, — убеждённо воскликнул парень. — Ты меня спас, а сам…

— Не бухти. Дай музыку послушать!

Лютня тем временем смолкла, флейта тоже. Пела одна виола, но самого музыканта видно не было. Флейтист — молодой эльф, хотя кто их там разберёт, бессмертных-то! — сидел на краю помоста и сейчас спрыгнул наземь. Лютнист всё ещё сидел, положив инструмент на колени и улыбаясь своим мыслям, а вот третьего музыканта, как ни старались, видеть не могли. Наверное, это и была знаменитая эльфийская магия?

Костры почти погасли, сцена погрузилась в полумрак, и осталась лишь одна светловолосая девушка. Она тихо закружилась в танце, легкая, нежная, невесомая. И если раньше танцы будили страсть и вызывали желания, то теперь — только нежность и грусть.

Но не все, затаив дыхание, следили за артистами, забыв, куда и зачем шли. Чуть в стороне, пользуясь тем, что внимание людей полностью в чужой власти, в тени домов кралась тень.

Человек был одет во всё темное. На глаза надвинут капюшон так низко, что в нём пришлось делать прорези для глаз. Да их обладатель мог и вовсе зажмуриться — во мраке ночи он видел почти также, как иные люди днём. Спасибо папе с мамой за такой подарок! Улыбаясь своим мыслям, он неслышными шагами крался вдоль стены.

Замок барона Пяста стоял в центре города. Вернее, это город был выстроен вокруг замка. До барона владел им какой-то другой род, и остатки его герба — петух, клюющий змею — ещё виднелся над воротами.