Возвращение ненормальной птицы: печальная и странная история додо

Самые ранние работы Саверея на тему животных, сделанные между 1600 и 1601 гг., до его переезда в Прагу, показывали птиц и зверей в позах, которым суждено было вновь и вновь появляться в его работах. Например, обезьяна, в первый раз появившаяся на спине одногорбого верблюда, когда животные следуют к Ковчегу, в последующих картинах кочует от одной сцене к другой, ни разу не сменив своей позы. Очевидно, на ранних этапах карьеры Саверей намеревался создать набор рисунков моделей, взятых «из жизни», чтобы сохранять своё знаменитое, «как в жизни», качество работ. Но это не подразумевает того, что он действительно брал образы животных из жизни.

Эта живописная работа Саверея изображает Орфея, очаровывающего своей лирой диких животных. Смешение на одной сцене нескольких животных, которые никогда не смогли бы мирно сосуществовать в реальной жизни, стало одним из самых знаменитых отличительных приёмов работы этого живописца. Весьма вероятно, что такой подход появился в ответ на запросы Рудольфа, который обращал значительное внимание на поведение различных диких животных, запертых вместе за одной оградой. После отъезда из Праги Саверей больше никогда не возвращался к этой теме. (Национальная Галерея, Лондон.)

Как, например, мог Саверей делать наброски водяного буйвола для своего «Эдемского сада», находясь в Амстердаме? Птицы и звери содержались в амстердамском Dolhof, или «саду удовольствий», но их количество и разнообразие были ограничены; и в Амстердаме не было королевского зверинца, доступного для Саверея. В то время при королевском дворе династии Оранских в Гааге не было значительной зоологической коллекции, а у известного ботанического сада Клузиуса в Лейдене не было зоологического аналога.

С другой стороны, даже до того, как начали свои плавания суда Ост- и Вест-Индской компаний (1602 и 1609 гг.), капитаны дальнего плавания и торговцы выставляли в главном порту Нидерландов в качестве ценных диковинок экзотических птиц и зверей. В числе первых среди них был живой казуар, высокая, похожая на страуса туземная птица из Австралии, Новой Гвинеи и других частей Ост-Индии, которая, вне всяких сомнений, не была находящимся в опасности видом, и в исследованиях девятнадцатого века, посвящённых печатным изданиям семнадцатого века её часто будут принимать за дронта. Его привезли в Амстердам в 1597 г., когда вернулась экспедиция под командованием капитана Корнелиса Хутмана. В 1605 г. Клузиус сообщил в своей «Exoticorum libri decem», изданной в Лейдене, что эта птица была продана графу ван Сольмсу, видному голландскому дворянину из Гааги, который в дальнейшем передал её архиепископу Кёльна, кто, в свою очередь, подарил её вечно нетерпеливому Рудольфу. Но мы понятия не имеем, была ли птица мёртвой или живой во время осуществления всех этих сделок. Очевидно, Саверей мог бы видеть казуара дважды: первый раз до отъезда из Амстердама и второй раз в коллекции Рудольфа. Но, судя по исполнению им этого животного, легче предположить, что он взял облик и окраску из изданий, сделанных другими людьми.

Будучи в Праге, Саверей мог использовать для рисования животных из своего репертуара многочисленные источники: образцы античного и современного искусства — и картины, и скульптуры, собранные в коллекции Рудольфа, а также живые и музейные экземпляры животных. Есть указания на то, что у него был доступ к исламским миниатюрам птиц начала семнадцатого века, подаренным Рудольфу персидскими послами.

Предшественник Саверея, Йорис Хофнагель, иллюстрировал для Рудольфа четыре книги: первая из них посвящена четвероногим животным, вторая — ползающим животным, третья — птицам, а четвёртая рыбам — и получил за них тысячу золотых монет. Эти четыре книги, обладающие изысканным символизмом, были названы в честь Четырёх Стихий, и, следуя духу заведения Рудольфа, составляли идеальный каталог живых образцов работы Бога, осмысленных в свете космического влияния этих четырёх стихий. Строгий реализм в представлении множества элементов Природы оживил универсальную, элементную аллегорию целого. Реализм этих книг был настолько сильным, что Хофнагеля можно считать своего рода натуралистом. В списке 1607-11 гг. он упоминался как специалист по латинским названиям рыб в одном ряду со знаменитым Клузиусом. И существует общепринятое мнение относительно того, что Саверей зачастую использовал собрания работ Хофнагеля для своих рисунков цветов.