Возвращение ненормальной птицы: печальная и странная история додо

С самого начала своей жизни в Праге Рудольф не смог добиться успеха в своей борьбе с турками, и эта неудача вкупе со всё более и более эксцентричным поведением привела к почти полному параличу власти Габсбургов. Поселившись в Праге, Рудольф оставил Австрию под управлением своего брата Эрнста на посту губернатора. Эрнст умер в 1595 г. и его место занял другой брат, Матиас[21]. Начав в 1606 году, когда его формально признали главой дома Габсбургов, Матиас при поддержке других родственников из числа Габсбургов приступил к подкупу «сословий» Австрии, Венгрии и Богемии, чтобы его признали королём вместо Рудольфа. На протяжении нескольких лет жители Богемии оставались лояльными к Рудольфу и получили выгоду из сложившегося положения, заставив его подписать так называемую «грамоту величества» в июле 1609 г. Она предоставляла протестантам полную свободу вероисповедания и собраний, а также передавала в руки сословий контроль над некоторыми сторонами жизни школ и университетов Праги. Хотя такое развитие событий сделало Прагу одним из передовых городов Европы в плане религиозной терпимости, Габсбурги в Вене почувствовали в нём привкус республиканства. Когда в 1611 году Рудольф испортил сложившийся порядок попыткой оказать давление на богемские сословия, они выразили свою преданность Матиасу.

К этому времени Рудольф зачастую бывал пьян или находился в полукоматозном состоянии. Он стал толстым и слабым; его пальцы и ноги были ужасно обезображены подагрой. Он использовал накладной подбородок, чтобы замаскировать разрушительное воздействие сифилиса, и парик, чтобы скрыть лысину. Не встречая сопротивления, Матиас вторгся в Богемию и дошёл до Праги. Послы, министры и священники бежали из дворца, оставив Рудольфа лишь с преданной ему группой художников и астрологов, среди которых был Иоганн Кеплер. Они остались не только потому, что любили императора, который всегда поддерживал их с восхитительной любезностью, но ещё и потому, что им больше некуда было идти. Прикованный к постели и впавший в апатию, Рудольф отказался покинуть свои покои. Матиас короновался и изгнал Рудольфа из замка в Градчанах, заключив его в Летнем дворце Бельведере.

За много лет до этих событий Тихо Браге сообщил Рудольфу, что его любимый лев, тот самый лев, которому служители зверинца однажды бросили пьяного брадобрея-философа, впавшего в немилость к императору, умрёт всего лишь за несколько дней до собственной смерти императора. И вот в начале января 1612 года зверь умер у ног своего хозяина. В ту ночь ноги низложенного императора распухли настолько, что никто не смог снять с него сапоги. Два дня спустя доктора срезали сапоги императора, обнажив ноги, поражённые гангреной. Его крики, говорят, отзывались эхом даже у передних дверей дворца. В последние мгновения своей жизни он перестал кричать и приказал священникам и докторам выйти из комнаты. Он умер 20 января 1612 года в возрасте шестидесяти лет, и подле него были лишь двое мальчиков-слуг.

После смерти Рудольфа Руландт Саверей остался в Праге, уже на службе у Матиаса. Согласно сведениям из архива Габсбургов, в феврале 1613 года Матиас попросил богемские сословия выплатить деньги «нашему камер-художнику и верному, дорогому Руландту Саверею» на трёхмесячную поездку в Амстердам.^{30} В июне того же года новый император предписал сословиям платить Саверею 300 гульденов в качестве частичной оплаты в счёт задолженности по жалованью. Это предполагает, что отъезд Саверея в Амстердам зависел от выделения денежных средств, и что ожидалось его возвращение в Прагу. Причиной поездки, похоже, стала необходимость управлять имуществом его умершего брата Якоба и заключать соответствующие финансовые сделки от имени детей Якоба. Когда именно уехал Саверей, неизвестно; но сведения из архива Габсбургов указывают на то, что он больше не вернулся, несмотря на неоднократные усилия, предпринимавшиеся Матиасом.

В Амстердаме преобладающим течением живописи был романизм, который Саверей игнорировал. Вместо этого он продолжил совершенствовать свои проверенные временем приёмы рисования пейзажей и животных. Теперь он обратил своё внимание на скотный двор, начав то, что позже станет главной темой голландской живописи. Также он стал делать рисунки животных и пейзажи, пост-пражского периода творчества, в том числе виды Амстердама.