Возвращение Ночного Охотника

Он верил в судьбу. Знал, что многое предопределенно. Что миллионы нитей сплетаются в единую жилу. Твердо знал, что толковать предсказания можно десятком различных способов. И надеялся, что имея под рукой острый ножик, нити судеб можно подправить, если не бояться сделать еще хуже, чем сейчас. И весь вопрос сводился к одному — насколько прочна его вера в то, что этот маленький острый ножик существует на самом деле и шлет ему странные смс.

Из свинцовых туч начал капать мелкий дождик, больше похожий на брызги от городского фонтана. Холодный ветер пронесся по улице, скользя между брошенных у входа в банк автомобилей. Дорога пустовала — за все время лишь пара машин проскользнула мимо Бороды, — торопливо, с опаской, словно животные спешащие укрыться от надвигающегося урагана в надежной пещере. Приближалась гроза. Григорий чуял ее — всем телом, каждой клеточкой своего стареющего тела, повидавшего немало на своем длинном веку. Грузный старик, рожденный с примесью человеческой крови, знал — чтобы он сейчас ни сделал, гроза разразится все равно. Этого не избежать. А переживут ли они неминуемый удар молнии — это он скоро узнает. Сам.

Когда рядом взревел очередной двигатель, Борода не дрогнул. Лишь медленно повернул голову и спокойным взглядом проводил темно-синюю «Ниву», промчавшуюся по улице и резко притормозившую у черной «Ауди» оборотней. Машина от колес до крыши была заляпана рыжей грязью, но даже грязные стекла было видно, что салон забит людьми. Гриша расправил плечи и бесстрастно, с оттенком фатализма, скрестил руки на груди. Он догадывался, что без них дело не обойдется.

Дверь водителя со скрипом распахнулась, и на дорогу выпрыгнул молодой парень, почти мальчишка. Высокий, широкоплечий, отчаянно кудрявый. Когда-то он был тощ, как щепка, но за последний год прибавил в весе и сейчас походил на юного атлета. На нем была зеленая армейская куртка, клетчатая рубашка и широкие синие джинсы, по колено забрызганные все той же рыжей грязью. Под мышкой топорщилась кобура.

Петр Николаевич, бывший студент, увидел Григория, и его белое, как лист бумаги, лицо, исказила гримаса ярости.

— Где она? — крикнул он через дорогу.

Борода не ответил — он следил за тем, как из машины выгружались охотники. Четверо. Крепкие, деловитые, чем-то походившие на тружеников деревни, затеявших сенокос. Джинсы, куртки, кепки и бейсболки. У каждого в руках гладкоствольный карабин. Пусть на вид они напоминали армейские автоматы, но Борода точно знал — это охотничьи карабины, почти дробовики. Заряженные вручную набитыми патронами с картечью, они могли на куски разорвать и оборотня, и вампира, и даже человека в бронежилете. Точностью стволы не отличались, их работа — ближний бой, когда кровь брызжет в лицо. Грязно, но действенно. Как и вся работа охотников. Четверо. Петька — пятый. Отряд, который должен охранять предсказательницу. Те самые ребята, обведенные вокруг пальца Дашкой. Но еще четверых не хватает. То ли запаздывают, то ли, как и поручено всем, ищут предсказательницу.

— Гриша! — надсаживаясь, закричал Петр. — Где она?

Борода даже не стал уточнять — кто. И так было ясно. Примчался спасать свою Анку-пулеметчицу. И народ за собой притащил. Выдрать бы их всех хорошенько, за нарушение приказа. Ну, пусть так. Сойдут за подкрепление. Пригодятся.

— Сюда! — рявкнул Борода, взмахнув ручищей. — Быстро, ко мне!

Охотники не двинулись с места — мялись у «Нивы», поглядывая в сторону броневика у крыльца банка. Петр, изучавший машину с мигалкой, перевел взгляд на броневик, потом снова обернулся к координатору. Лицо его превратилось в белую застывшую маску.

— А пошел ты! — заорал Петр и сунулся обратно в машину.

Гриша, подавившись очередным приказом, застыл с поднятой рукой. Юный охотник выволок из «Нивы» свой карабин с огромным магазином, накинул на плечо сумку с запасными и ринулся к броневику. Охотники деловито потянулись за ним.

— Э! — гаркнул Борода. — Эй!

Никто не откликнулся — один за другим бойцы, держа оружие наготове, обошли брошенные машины и скрылись за броневиком. Лишь последний, Саня, — грузный приземистый тип с намечающейся лысиной, напоследок обернулся. Бросив на координатора суровый взгляд, он осуждающе качнул головой и отвернулся.

Борода медленно опустил руку, коснулся мокрой от дождя крыши «Жигуленка». Нахмуривший, в который раз за последние полчаса нашарил взглядом дробовик на заднем сиденье. Потянулся к ручке двери, и тут же отдернул руку, словно обжегся. Залез в карман, достал телефон и уставился на него.

Ждать долго не пришлось. Короткая смска прибыла точно в срок, заставив телефон вздрогнуть. Борода положил мобильник обратно в карман, закрыл глаза, поднял голову и подставил лицо теплым каплям дождя.

Кто-то из них определенно сошел с ума — один, отдавая безумные приказы, другой — подчиняясь им. Григорий надеялся на то, что с ума сошел он. Потому что, если она не знает, что делает, то, в конце концов, останется только один выход — застрелиться.

От стыда.

* * *