Возвращение (Окончательный вариант)

- Ну а она в восьмом. Заходи и раздевайся, у нас тепло. У тебя разговор короткий или длинный? Если короткий, то начинай, а с длинным придется подождать, пока я пообедаю. Может быть, составишь мне компанию?

Мне почему-то вспомнился фильм "Чапаев", где он говорил: "Я обедаю - садись обедать". Я решился.

- Короткий у меня разговор, Петр Миронович. И лучше нам поговорить сейчас, пока не пришла ваша жена. А есть я не хочу, спасибо.

- Ну тогда садись и излагай, - сказал он, кивнув на диван.

- Прочтите, - сказал я, протягивая ему конверт. - Я его хотел бросить в ваш почтовый ящик.

Он взял конверт, достал из серванта ножницы и обрезал край.

- А своими словами, значит, не хочешь? - спросил он, вытряхивая на стол письмо. - Ах да, ты же у нас еще и писатель!

Прочитав первые строки, он удивленно посмотрел на меня.

- Откуда ты это мог узнать? О повышении могут знать в ЦК комсомола, а ты у них вроде бываешь, но остальное?

- Читайте дальше, я потом объясню.

- Ничего себе! - он оторвался от письма и посмотрел на меня с изумлением. - Я это сам недавно узнал. А дальше написана какая-то галиматья. Тебя кто ко мне прислал?

- Никто меня не присылал. Петр Миронович, у меня к вам будет просьба. Письмо я вам передал только из-за, как вы выразились, галиматьи. Шапка, которая вас так удивила и за которую с меня нужно брать подписку о неразглашении, написана с единственной целью - обратить ваше внимание, чтобы вы не выбросили написанное в мусорку. Сохраните эту бумагу и проверьте, галиматью я написал, или то, что будет на самом деле. Все должно случиться уже скоро и в новостях это прозвучит.

- Предсказатель! - с явной иронией сказал он, опять разворачивая письмо. - И как с этим согласуется знание государственных секретов?

- Ни один предсказатель не предскажет землетрясение с точностью до нескольких минут, - возразил я. - И то, какие от него будут потери. Я не предсказываю, я знаю.

- Уэллс? - усмехнулся он. - Машину времени читал. Что, тоже хочешь написать что-то в этом роде?

- Ни одно тело нельзя передать в прошлое, - сказал я, видя, что нужно идти до конца. - А вот информацию можно. Мне было восемьдесят, когда всю мою память передали тому, кем я был семьдесят лет назад. Я сам не написал ни одной книги, и ни одной песни. Все их должны были написать другие в вашем будущем.

- А вот это серьезное заявление! - сказал он. - Ты прав, ничему из того, что ты мне сказал, я не верю. Разве что твоим словам о плагиате. Но если все так, тебя нужно отвести в Москву, посадить в самый охраняемый подвал и выкачивать все твои знания до донышка. Я не понял, в чем твоя цель? Для чего ты это принес?

- А вы как думаете? - спросил я. - Давайте, вы на мгновение поверите в то, что я вам сказал.

- Допустим, поверил, - сказал он. - И что дальше?

- Человек, который знает, как будет жить мир в течение семидесяти лет, обладает огромными преимуществами перед всеми остальными, тем более что при передаче личности из будущего сильно обостряется память. Я могу и дальше "писать" повести и забрасывать страну песнями, могу стать выдающимся ученым и изобретателем и до самой смерти, как сыр в масле кататься.

- Ты уже начал, - сказал он. - Если верить твоим же словам.

- Начал, - согласился я. - Основным мотивом была необходимость прославиться. Сама по себе слава мне не нужна, она нужна для того, из-за чего я к вам пришел. А пришел я потому, что в будущем все будет очень паршиво. И у вас есть шанс попытаться это изменить.

- С твоей помощью?

- Можно и без моей, - сказал я. - Я уже много месяцев записываю все, что мне известно. Я вам могу отдать все записи и уйти в сторону. Но в них только основные события, помню я гораздо больше. И вариант с подвалом меня не устраивает, никто у меня таким образом ничего не добьется.

- И где же эти тетрадки?

- Сейчас они вам не нужны, - ответил я. - Вы мне все равно не верите, а я вложил в них слишком много труда, чтобы вот так отдать. Есть и еще один нюанс. Ко всему тому, что я вам дам, можно допускать лишь очень небольшой круг лиц, которым вы доверяете абсолютно. И лучше, если в Москве обо мне узнают как можно позже. Лучше, если это случится тогда, когда на месте Брежнева будете сидеть вы.

- Так! - он еще раз пробежал глазами мое письмо. - Во всем этом настораживает два момента. Первое - это запись вверху, второе - твой разговор. Это разговор взрослого эрудированного человека, а не подростка. И что мне с тобой делать?

- Пока ничего, - предложил я. - До землетрясения в Чили остался месяц. Если вас оно не убедит, подождете еще двадцать дней. Уж нашествие торнадо вам никто не предскажет, да еще с такой точностью. А когда вы будете готовы к серьезному разговору, тогда и поговорим. Вам нетрудно позвонить в ЦК комсомола, и они меня к вам привезут. Только первая беседа должна быть с глазу на глаз, а дальше уже решать вам. Идите обедать, а то сейчас придет Полина Андреевна, и вам влетит за остывший обед. А я тоже побегу, меня ждет машина.

- Как ты убедил ребят из ЦК комсомола привезти тебя ко мне?