Возвращение (Окончательный вариант)

- Раздевайся, - отстранилась мать. - А ты чего стоишь, изверг? Раздевайся тоже, сейчас будешь давать ответ, во что вы вляпались!

- Зря ты на него так набросилась, мать, - раздался из комнаты голос Ивана Алексеевича.

- И ничего не зря! У меня из-за него чуть сердце не разорвалось, а ты заступаешься!

Я разделся и вместе с Люсей зашел в большую комнату. Кроме отца подруги здесь же была и Ольга.

- А тебя мама ругала, - сообщила она мне. - Я тоже переволновалась из-за тебя.

- А из-за сестры? - спросил я.

- А что с ней случится!

- Оля, не встревай в разговор взрослых! - рассердилась Надежда. - Марш в свою комнату! Ну, жених, кто был этот человек?

- Нам он представился, как Васильев, - ответил я. - Судя по замашкам, офицер КГБ, хотя я могу и ошибаться. Хамы встречаются не только у них.

Семью Люси я твердо занес в число родственников, поэтому врать им не собирался, как, впрочем, и говорить всю правду.

- И какие дела у вас могут быть с такой организацией, как Госбезопасность? - спросил Иван Алексеевич.

- Никаких, - ответил я. - Им просто приказали нас привезти. Ну они и выполнили, как привыкли.

- Кто же этот человек, который отдает такие приказания?

- Иван Алексеевич, - сказал я. - У меня были кое-какие дела с Машеровым. - Люсю привезли, чтобы я был сговорчивей. Все, что было нужно, я сделал, и больше у меня с ними ничего общего нет. Вам, честное слово, во все это вникать не надо. Просто поверьте, что ничего недостойного я не делал.

- Папа, ну что вы от Гены хотите? - вступилась за меня Люся. - Он оказал услугу стране и помог Машерову. Вам об этом знать нельзя!

- А тебе, значит, можно? - переключилась на дочь Надежда.

- Когда они разговаривали, меня тоже выпроводили на кухню пить чай.

- Ну нельзя, так нельзя, - покладисто согласился Иван Алексеевич. - Надя, прекрати. Вы кушать хотите?

- Мы у Гены пообедали.

- Я пойду, - сказал я. - Еще со своими родителями объясняться. Завтра созвонимся.

Дома вопросы были примерно те же.

- Объясни, что все это значит! - заявила мама. - У меня чуть не случился инфаркт! Может быть, хватит секретов?

- Мама, - сказал я, обнимая ее за плечи. - Тебе нужны государственные секреты? Так это нужно давать подписку о неразглашении. А потом не выпустят за границу.

- При чем здесь заграница? - растерялась мама. - Какие секреты?

- Я не сделал ничего плохого, только помог. Меня не поняли и начали разбираться. Сейчас ко мне вопросов нет. Что вам еще нужно? Мне жаль, что так получилось, но я не могу отвечать за чужое хамство. Я же тебе сказал, что не нужно волноваться.

- Мало ли что ты сказал! А Люсю зачем возили?

- На всякий случай, чтобы я не сильно выпендривался. Слушай, я прошу, чтобы ты со своими подругами об этом не говорила. Тетя Нина точно всем разнесет.

- Я не дура, - обиделась мама, - и не болтушка.

- Извини, я сказал на всякий случай. Я вам обещал рассказать и расскажу, но не сейчас, а лет через пять. Это уже будет неопасно, да и веры к моим словам у вас будет больше.

- Я сейчас, наверное, во все готов поверить, - сказал мне отец. - Даже в то, что в тебя кто-то вселился, слишком уж ты изменился.

Я заколебался. Надоело водить родителей за нос и очень хотелось им обо всем рассказать, тем более что, судя по словам отца, они уже могли мне поверить. Но я не хотел их подставлять. Не было у меня большой уверенности в том, что все закончилось. Скорее всего, как только Машеров и его друг оценят то, что попало им в руки, меня не оставят в покое. Я сам говорил Петру Мироновичу, что знаю больше того, что записано в тетрадях, да это и без моих слов должно быть понятно, поэтому консультации все равно давать придется, да и присматривать за мной обязательно будут. Я бы на их месте такого человека без присмотра не оставил, даже если бы был в нем полностью уверен. От случайностей никто не застрахован, поэтому какую-то охрану я бы ему обеспечил, а они не дурней меня.

- Папа, - сказал я ему. - Поверь, что я твой сын, и никто другой в меня не вселялся. Я бы хоть сейчас вам все рассказал, но потом у вас могут быть неприятности, а я этого не хочу.

- Но все закончилось? - спросил он.

- Не знаю, - честно ответил я. - Могут еще обратиться за помощью, но такого хамства уже быть не должно.

- Можешь хоть сказать, с кем у тебя дела?

- С Первым секретарем ЦК Машеровым. А теперь, если вы не возражаете, я пойду отдыхать.