Возвращение‌ ‌«Пионера»

Я сорвал ее, и Инна громко сипло вдохнула, будто только этого и ждала бесконечные часы. При этом она дернулась так, что я еле удержал, — и все равно макнулась подбородком в состав и задергалась уже вся.

— Инн, это я, Линар, все нормально, — бормотал я, а она не унималась и подтапливала меня, спиной, неприятно, поэтому я рявкнул: — Бортинженер, доложить обстановку!

Это сработало. Инна замерла, медленно огляделась и сказала:

— А. Полный останов всех систем. Сейчас разберусь.

И погребла к сухому — ну как, относительно, покрытому слоем состава — месту, которого становилось все больше.

Вот и ладушки. Но вообще обидно было бы утонуть в космосе. Или только вернувшись из космоса. А побывать в космосе и даже не ощутить невесомость не обидно?

Еще как.

Я пополз стаскивать Олега.

Он очнулся, едва я тронул мембрану, и принялся освобождаться сам, так что моя помощь почти не понадобилась.

Звуки были гулкими и неприятными, как в бочке.

Инна тем временем уже сориентировалась окончательно, открыла люк, из которого состав как будто медленно закувыркался, посверкивая, и сказала:

— Вперед.

Сама она выходить точно не собиралась, а присела в самом темном закутке, сгорбившись и обхватив колени, будто мерзнет. Хотя воздух был скорее теплым. Лично мне вообще было жарко. Еще и состав пах каким-то жарким делом, то ли баней, то ли паяльником, заставляя подсознание накидывать ощущениям фантомную пару градусов сверху.

Женщин положено первыми пропускать, чуть не брякнул я, но тут сообразил, что Инка стесняется — на нас же ничего, кроме мембранных костюмов, нет. А они хоть и непрозрачные, но очень облегающие.

Олег понять этого не успел, поэтому я его подтолкнул и поспешно выбрался наружу.

Это точно был огромный зал. Очень похожий на подземный ангар, в котором «Пионер» принял нас перед стартом и был поднят к ракетоплану: стены синие, потолок темный, пол прохладный и в пупырышках, кажется, стальной. Только теперь корабль валялся у стенки, а не стоял на держателях, окруженных техническими шлангами и кабелями. Держателей, шлангов и кабелей не было — хотя, может, они как раз и превратились в едва различимые, но крупные — это чувствовалось — груды лома и мусора. С нашей, видимо, помощью.

Я задрал голову, пытаясь высмотреть дыру, которую мы должны были проделать при падении. Ничего не высмотрел, но эхо от моих шарканий по нечистому полу загуляло не только между кучами лома и мусора, а также от стены к стене, но и под потолком, дававшим цельный отзвук. Не было там дыры, и проем над столом погрузки был штатно спрятан накатным перекрытием.

Это точно был ангар, в котором мы взошли на борт, но с поправкой на то ли землетрясение, то ли погром, который, судя по пыльной залежалости, случился здесь задолго до нашего появления и был почему-то не замечен нами вчера.

Мы ведь вчера стартовали, правильно?

— Подъемника нет, — отметил Олег, вертя головой.

А все остальное, значит, есть, подумал я с раздраженным восхищением. Парень кремень все-таки, ничем его не удивишь. Минуту назад выдохнули на орбите Юпитера, а вдохнули в подвале на пять метров ниже уровня земли. И с большой буквы — Земли. И все, что стоит по этому поводу отметить: подъемника от нижнего уровня к верхнему нет.

— Одевайтесь, — сказала Инна и протянула нам тубы со спортивными костюмами и спортивными же тапочками, которые, точно, хранились во вделанном под люком ящике, рядом с легкими скафандрами. На всякий случай. Непонятно какой. А вот такой, оказывается.

Сама она уже оделась и была невозмутима, как обычно. Волосы промыть и высушить — и нормальная Инна.

Хоть что-то нормальное.

Она отвернулась от наших пыхтящих вдеваний, огляделась и очень спокойно спросила:

— Значит, мы не летали никуда?

Где должен быть командир

— Кино такое помните, дурацкое? — спросил я. — Пионеры летели-летели в космосе, а потом хоба, вылазят на площадь в центре города, и им говорят: обломитесь, горнисты, это проверка была.

— А космонавт Леонов такой: зато в следующий раз все по правде будет, — добавил Олег. — «Большое космическое путешествие». Я как раз всю дорогу про него помнил, но что-то надеялся, что мы и есть следующий раз.

— Песня там хорошая, — тихо сказала Инна и пропела: — Я тебе, конечно, верю.

Я кивнул и спросил, нервно ухмыляясь:

— Пошли это Главному и Обухову петь? Или поздороваемся хотя бы. Ждут там, наверное. Ржут, блин.

Здороваться я совсем не хотел. Если они вправду все это разыграли, пусть даже не в шутку, пусть ради проверки — как с ними говорить после этого? Мы же всё всерьез. Мы им верили. Мы же не пионеры из кино, мы настоящие. С нами разве можно так?

Но, блин, я же видел все. Взлет, космос, комету, даже струну немножко — ну как, почти видел. Я же чувствовал. Я же сдох там практически.

Меня передернуло, я поспешно сунул кулаки в карманы перекосившихся штанов, поддернул их и спросил Олега, намылившегося обратно в люк:

— Еще раз попробовать решил, вдруг по-настоящему получится?

— Съемку отдадим сразу, — сказал Олег. — Проверка не проверка, а отдать должны, и бросать не положено.