Возвращение пираньи

Кацуба вдруг подошел к сидевшему на крыльце – тот, не меняясь в лице, что-то коротко сказал в ответ на вопрос и подвинулся, – а толстый алькальд, надсаживаясь, принялся орать на односельчан. Те, поворчав немного, принялись понуро расходиться, кое-кто с любопытством оглядывался. Вслед за ними, повинуясь решительному Ольгиному жесту, поплелся и сам алькальд, что-то ворча под нос. Проходя мимо Мазура, почтительно раскланялся – и украдкой поддал кулаком индейской красавице, через плечо пославшей Мазуру совершенно недвусмысленный взгляд.

Потом подошел священник, лицо у него было крайне усталое, печальное. Не зная, как себя держать, Мазур коротко покло-нился.

– Меня зовут отец Гальвес, – сказал старик. – Сеньорита спрашивала про герильеро – их здесь нет, не беспокойтесь. Давненько не бывало – разве что п р е ж н и е, еще при доне Астольфо... Не скажу, что ваше предложение мне по душе, но, может быть, так и лучше... Проведя столько лет в глуши, начинаешь на многое смотреть иначе...

Ничего не понимая, Мазур на всякий случай кивал с умным видом. Старик печально улыбнулся:

– Когда я был молодым, все казалось простым, ясным и заранее разложенным по полочкам. И только с годами начинаешь понимать, что иногда высшая мудрость – в том, чтобы н е б ы т ь судьей, как Спаситель и учил... – Он поднял руку и осенил Мазура крестным знамением. – Думаю, до утра ничего т а к о г о не случится, но с рассветом все же постарайтесь уехать побыстрее... Если не погнушаетесь скромным гостеприимством – милости прошу на ужин...

Кивнул и пошел прочь, подметая подолом рясы сухую серо-коричневую землю. Так ничего и не поняв, Мазур направился к хижине, спросил издали:

– Объяснит мне кто-нибудь, до чего вы тут договорились?

– Все очень удачно складывается, – сказала Ольга. – У него, – она показала на невозмутимого охотника, отрешенно беседовавшего с Кацубой, – есть лодка, дряхленькая, но с мотором. До Чукумано, если водой, – километров восемьдесят, ты не так уж и заблудился, просто забрал в сторону... На рассвете отплываем. Он согласен быть проводником – за ружье. Ну, сам понимаешь, ружье с запасом патронов ему скоро понадобится, собирается уходить в лес, к барбарос, потому что иначе либо полиция его прихватит, либо родственники жены, что гораздо вероятнее, отправят к праотцам без всякой лишней экзотики вроде столба пыток или снятия скальпа...

– И что, удастся ему спрятаться? – с любопытством спросил Мазур.

– Наверняка. Сбежавший любовничек не из той деревни, где живут родственники жены, так что, пока там узнают, он уже будет далеко. В лесах кого только нет...

– Погоди, – сказал Мазур, понизив голос. – О н а, значит, там? – Он кивнул на дверной проем.

– Где же ей быть? Хоронить неверную супругу он отказался категорически, завтра старухи займутся... Алькальду я сказала, что мы из полиции и сами его увезем в город. По-моему, он не до конца поверил, продувная бестия, однако для него главное – избежать лишних неприятностей. Да и падре, пусть и без особого воодушевления, нашу идею поддержал, вот алькальд и обрадовался случаю спихнуть с себя всякую ответственность, избежав при этом тягостного постоя полиции. П о т о м, конечно, некоторый шум все же поднимется, когда прознают родственники, но хлопот будет не в пример меньше... – И по неисповедимой женской логике вдруг с интересом спросила: – А ты мог бы меня вот так вот убить?

– Изменишь – узнаешь, – мрачно сообщил Мазур.

– С кем? – Она тоскливо огляделась. – Одни «индиос», и все мои платья – в Барралоче... Алькальда, что ли, совратить?

– Вот тогда я тебя точно зарежу, девушка из общества, – сказал Мазур.

На крыльце, похоже, обо всем договорились. Кацуба похлопал индейца по плечу, что тот перенес с брезгливой невозмутимостью, подошел к ним:

– Порядок. На рассвете уплываем. Оружия у нас столько, что одного «винчестера» можно безболезненно лишиться.

– А что ты ему сказал? – спросил Мазур.

– Да чистую правду, – ухмыльнулся Кацуба. – Не всю, разумеется... Сказал, что там, на Чукумано, – наши враги, которых мы, не исключено, будем резать. Иначе нас могут зарезать первыми. Наш новый друг сеньор Бокаси это воспринял абсолютно спокойно: прекрасно вписывается в его мировоззрение и систему философских взглядов. Врагов, понятное дело, надо резать, пока они тебя первыми не зарезали. Одно уточнение: резать вместе с нами наших врагов он не собирается – это мол, наше личное дело. Но, я думаю, и без него обойдемся, а? Главное, проведет к самым озерам... Пошли за вещами? Я так прикидываю, нужно разбить палатки поблизости от данного домика: чтобы народец видел Бокаси под охраной слуг правопорядка и не решился бы на самодеятельность, а то без проводника оставят, черти...