Возвращение повесы

– Несомненно, – кивнул Саймон. Прожевав, он с улыбкой сказал: – Говорят, его прабабка была то ли шведкой, то ли ирландкой. И якобы она тоже считалась святой. Возле Брайдсуэлла был монастырь, названный в ее честь, поэтому и деревня называется Монктон-Сент-Брайдс. Сейчас от него осталась только церковь. И еще там есть родник, с которым связана очень интересная легенда.

– Что за легенда?

– Перед тем как войти в церковь, невеста должна испить из родника. Если она нечистая, упадет замертво.

Дженси засмеялась, потом нахмурилась:

– Какой ужас! А такое случалось?

Саймон ухмыльнулся:

– В Линкольншире все исключительно чистые. Говорят, это заодно гарантирует плодовитость и рождение благочестивых детишек Похоже, так и есть. Ты ведь веришь?

Дженси с улыбкой кивнула. Она заметно приободрилась, и теперь ей хотелось как можно быстрее добраться до Англии.

Глава 15

После ленча гости удалились, оставив супругов вдвоем. Саймон протянул левую руку, и Дженси вложила в нее свою.

– Я никогда не ухаживал за тобой, любимая. Можно теперь поухаживаю? – Он поцеловал ее ладошку.

– Как ты можешь сейчас ухаживать? Ты ведь слишком слаб…

– У Великого Падишаха есть свои маленькие хитрости. За тобой когда-нибудь ухаживали?

– Нет. А ты ухаживал за кем-нибудь?

Он усмехнулся и покачал головой:

– С намерением жениться – нет.

Дженси засмеялась и легонько дернула мужа за волосы.

– Я же говорила, что ты ужасно порочный. Скажи, а что я должна делать в качестве леди, за которой ухаживают?

– Краснеть. У тебя это очень мило получается. И еще говорить: «Ах, сэр…» Кроме того, ты можешь преподнести мне какой-нибудь скромный подарок.

Она задумалась, потом спросила:

– Например, платочек?

– Да, подходит.

Дженси уже начала вышивать платочки для Исайи к дню его рождения, так что можно было бы взять один из тех батистовых квадратиков. А вместо монограммы она изобразит копию печатки Саймона – букву «С» среди языков пламени. Но это долгая работа, так что сделать ее придется попозже.

Она отправилась к себе в комнату, а когда вернулась, муж протянул ей ярко-красный кленовый лист.

– Вот, вместо цветов. Пришлось посылать за ним Тредвела.

Дженси взяла листок и улыбнулась:

– Какой красивый, правда?

Саймон тоже улыбнулся:

– Очень красивый.

Дженси покраснела и пробормотала:

– Ах, сэр… – И в качестве награды налила в бокал бренди, обмакнула в него палец и провела по губам мужа.

Облизав губы, он сказал:

– Еще.

Она снова провела пальцем по его губам. Когда же он легонько укусил палец, она почувствовала, что у нее подгибаются колени.

– Ах, Саймон…

– Дорогая, я бы не отказался слизать бренди с твоих губ.

Дженси чувствовала, что сердце ее бьется все быстрее. Набрав в рот бренди, она наклонилась и поцеловала мужа, медленно переливая бренди ему в рот. Потом закрыла глаза и прижала к груди его голову. Увы, она не могла получить то, чего так страстно желала.

Пока не могла.

Минуту спустя она приподнялась и с улыбкой сказала:

– Кажется, бренди начинает мне нравиться.

В этот вечер он дал ей книгу – изящный томик в синем переплете с золотыми буквами на корешке.

– Я ее купил перед самым возвращением Макартура. Купил для тебя.

– «Ангельская невеста», – прочитала Дженси. – Себастьян Росситер. Ах, я краснею, сэр! – Она чмокнула его в губы. – Как ты себя чувствуешь?

– Сгораю… и злюсь. Вот, читал стихи, чтобы успокоиться. Кстати, я купил эту книгу, потому что один мой друг женился на вдове Росситера.

– Твой друг?

– Да, Линдер, граф Чаррингтон. Дорогая, почему ты всегда хмуришься, когда я упоминаю кого-нибудь из моих титулованных друзей?

– Я не хмурюсь.

– Нет, хмуришься.

Она скорчила рожицу.

– Наверное, хмурюсь… Ох, что они обо мне подумают?

– Подумают, что ты настоящее сокровище и что мне ужасно повезло. Почитай что-нибудь.

Она раскрыла томик наугад.

Мне сладок дом, где ангелы витают
У очага, у маминой груди и в детской.
Мужчина, если он один, – он иссыхает,
Хоть воспевают хриплые певцы
Веселье легкой жизни одиночки.

Мой чистый ангел, как ты возвышаешь

Унылый ум, указывая путь!
С улыбкой на устах и ясными очами
Ты мягко упрекаешь тех, кто славит
Веселье легкой жизни одиночки.

У ног моих играют херувимы,

Они бегут ко мне с веселым криком: «Папа!»
Они – сокровище дороже всей казны султана.
Какой мужчина променяет их на девок
И на веселье легкой жизни одиночки?

Дженси внимательно посмотрела на мужа:

– По-моему, поэт говорит от имени человека, который слишком настойчиво уговаривает.

Саймон кивнул:

– Да, пожалуй, ты права. Я понимаю, он не такой идеальный муж, каким себя изображает. Но он очень популярен. Помню, мои сестры были от него в восторге.