Возвращение примитива

Но мультикультурный нигилизм атакует не только сферу ценностей. Он добирается до основы оценки: до самого сознания. Мультикультуралисты стремятся уничтожить не только ценности, но инструменты познания ценностей, познания вообще. Опираясь на все ту же этническую эгалитарность, они не позволяют различать эпистемологически логичное и нелогичное, раз умное и мистическое. В противном случае, говорят они, такое противопоставление станет не более чем… «этническим предпочтением».

В этом кроется более глубокий смысл веры мультикультуралистов в этнический детерминизм. Каждый «культура», согласно их доктрине, отличается собственным методом умственного функционирования. Принимая основы «полилогизма» Маркса и Гитлера, мультикультурализм представляет преданность разуму и объективности просто предубеждением, характерным для белых мужчин.

«Ничто из того, что проходит через человеческий ум, не берет начала в сексуальных, экономических или расовых различиях», — говорит профессор Университета Дьюка. Феминистки отвергают научные исследования как «мужской образ мысли», а эпохальный труд Исаака Ньютона, Principia, характеризуется ими как «руководство по изнасилованию». Разнообразные «феминистские образовательные рекомендации», предложенные для школ в штате НьюДжерси, раскрывают современную гендерную перспективу науки:

«Разум принадлежал мужчинам, природа — женщинам, а знание было создано как акт агрессии: пассивная природа должна была быть захвачена, разоблачена, вскрыта и подчинена мужским началом, чтобы отдать все свои тайны».

Само стремление к знаниям сегодня обозначается как «логофаллоцентризм». Или, как коротко, но выразительно формулирует теоретик феминизма Кэтрин Маккиннон: «Словом “познать” стали обозначать половой акт».

Многие поколения слышали от философов, что логика бессильна и разумный человек — это миф; мультикультуралисты просто воспользовались возникшим эпистемологическим замешательством. Практическая цель их грубой «этнитизации» мысли — та же, что и у всех попыток «убедить» общественность в том, что нельзя полагаться на разум: подавить стремление человека бороться с иррациональностью — той самой иррациональностью, с которой они потом могут делать все, что захотят.

Почему люди не высказывают справедливого возмущения расовыми квотами, «этноматематикой» и пропагандой детской глухоты? Почему позволяют существовать такой бесчувственности? Только потому, что люди оказались интеллектуально обезоружены . Им говорили, что, обвиняя мультикультурализм в бесчувственности, они проявляют «этноцентричную» склонность к разумности. И несмотря на то, что многие были с этим несогласны, им нечего было ответить на эту чушь: их философы отказались давать им ответы, так что они оказались беспомощны. Они впадают в отчаяние, но не в состоянии бороться.

При наличии такого интеллектуального пацифизма мультикультурализм может осуществлять целенаправленную атаку на разум. Его стратегия включает два направления действия, которые на первый взгляд могут показаться противоречащими друг другу. С одной стороны, мультикультурализм подчеркивает различия, например расовые. Он прямо-таки наслаждается ими, рьяно дробя каждую группу на подподподгруппы. С другой стороны, он категорически отказывается признавать различия, например между глухими и слышащими или квалифицированными и неквалифицированными работниками. Он осуждает любую попытку обратить внимание на различия в людях, называя это «ограничительной политикой».

Это кажущееся несоответствие, однако, характеризует вполне цельную точку зрения. Оно отражает стремление мультикультуралистов вернуться к доконцептуальной стадии. Различия, которые они признают, — такие как расовые и половые, — это те, которые воспринимаются на чисто перцептивном уровне. Пока они могут воспринимать эти признаки как конкретные, грубые факты, они с радостью признают различия между людьми. Однако различия концептуальные они отвергают.

Это означает, что мультикультуралисты готовы, подобно животным, по-разному воспринимать непосредственные факты, например слышимый звук и его отсутствие. Но они отвергают концептуальную идентификацию этих фактов, то есть отказываются вычленить в них то, что существенно, определить их отношение к другим знаниям, понять причины и последствия каждого факта, оценить, что человеческая жизнь невероятно обогащается наличием слуха, и, самое главное, сделать общее заключение, что слух — это хорошо, а его отсутствие — плохо.