Возвращение призраков

— Ты потратил кучу времени, убеждая меня, что между нами нет родства. Да и кроме того, она давно должна была умереть, еще в детстве. Уже тогда я различил, что она не из настоящих Локвудов. Как я сказал, она оказалась слабым звеном, но его еще можно было использовать. Она никогда не стала бы похожа на своего отца. И на меня...

Он прижался щекой к прикладу.

Эш бросился вперед, но Бердсмор ожидал этого и, как только исследователь поднял голову, повернулся к нему.

Раздался выстрел, и пуля из дробовика скользнула около уха Эша. Перед его глазами возникла белая вспышка, и он почувствовал, что падает, что чувства покидают его. Ударившись об пол, он закрыл глаза, а когда открыл снова, то все в комнате качалось. Он заморгал и посмотрел снова.

И увидел, что ружье снова приставлено к шее Грейс. И услышал щелчок, когда палец Бердсмора взвел один из двух курков.

Но услышал и еще кое-что.

39

И все услышали.

Бердсмор, по-прежнему прижимая оба ствола двустволки к шее Грейс, подозрительно осмотрел помещение, в то время как сама Грейс с закрытыми глазами ждала, все ее тело напряглось, подбородок приподнялся, Фелан не отрывал от нее глаз.

Преподобный Локвуд пришел в движение; он задергался и заерзал на своем кресле, как человек, которого замучили невыносимые кошмары. Его грудь тяжело вздымалась, плечи дергались, голова медленно поднялась, а в бледные, безжизненные глаза вернулось ошеломленное сознание. И новый увиденный им сон наяву принес мало утешения.

Сначала звуки доносились издалека, но они приближались, и вскоре уже можно было различить голоса, слившиеся в каком-то нестройном гимне. Потом послышались другие звуки — свистящий шепот, шаги, бормотание, перешедшие в буйный шум. К звучащему все громче хору нестройным контрапунктом присоединилась музыка из другой эпохи, которую Эш и Грейс слышали при входе в Локвуд-Холл, но теперь в ней было больше неистовства, чем искусства. Казалось, она идет из коридоров и залов наверху, наполовину или полностью разрушенных и исчезнувших, просачивается сквозь черный потолок и темные стены вокруг.

Все тоже услышали этот гимн, его ясный мотив выделялся среди других звуков.

Симус Фелан отделился от общей группы, вскинув голову и прислушиваясь.

Реакция Бердсмора была менее спокойной. Он опустил ружье и стал поворачиваться из стороны в сторону.

— Что это? — воскликнул он, и в его голосе послышался страх.

— Прислушайтесь к словам, — сказал ирландец, словно упрекая невнимательного ученика. — Я узнаю этот гимн, а вы?

— Мы слышали его в пустой школе, — сказал Эш.

— А! — Фелан проговорил слова, которые все слышали: — «Считалось, я умер и к вам не вернусь, но знайте: я — танец, и снова кружусь!». Понимаете, что они говорят нам? Это ни в коем случае не древний гимн, это духи узнали от новых духов. Очаровательно. — Он улыбнулся, переводя взгляд с одного лица на другое, как бы ища поддержки собственным чувствам. — Они рассказывают собственную историю, понимаете? «Трудно танцевать с чертом за спиной». Понимаете, что они говорят? Это и есть причина возникновения призраков.

— Ты сошел с ума. — Бердсмор качнул ружьем в сторону Фелана.

— Ах, возможно, возможно. — Ирландец прямо-таки забавлялся. — «Я жизнь, а она никогда не умрет», — повторил он только что прозвучавшие слова гимна. — Это чертовски кстати, я бы сказал. — Выражение его лица изменилось, и он метнулся к Эшу, который начал подниматься с пола. — Пора убираться, Дэвид. Я ужасно боюсь того, что сейчас произойдет.

Шум стал оглушительным, и Грейс снова зажала руками уши. В ее слезах отражался мягкий свет свечей.

Стены пульсировали, с них сыпалась пыль, застилая всю комнату.

—Чего им нужно?

Рот Бердсмора остался разинутым, а сам он продолжал кружиться, нелепо выставив перед собой ружье.

Ответ Фелана был довольно спокоен, но ирландец начал пробираться к Грейс и ее отцу.

— Надо полагать, возмездия, — сказал он сквозь шум.

Стены неистово сотрясались, будто гигантские тараны колотили по ним снаружи. Удары сопровождались громовым треском, и все в зале тряслось. Шпалеры колыхались, свечи раскачивались и падали.

Грейс осела на пол, и Эш увидел, как отец подошел и погладил ее по голове. По-прежнему чувствуя головокружение от полученного удара, Эш беспомощно наблюдал, как Бердсмор шагнул к ней с дробовиком наперевес.

— Можете взять ее! -крикнул он в пространство. — Она Локвуд. Вот, я отдаю ее вам!

— Нет! -закричал Эш и стал вставать, когда ствол ружья уткнулся Грейс в висок.

Но Эдмунд Локвуд, увидев злобу и панику в глазах своего дальнего родственника, осознал намерение Бердсмора. И понял, зачем призраки Слита пришли сюда. Он теперь многое понял. Все это было неправильно — это вмешательство в пути Господа, — но ни грехи, ни дурные наклонности не передаются по наследству, у каждого поколения они свои; все мужчины, женщины и дети обладают свободой совести и собственной волей, и растление души может начаться только по сознательному выбору каждого. Грейс, в отличие от своей матери, не должна платить за выбор, который сделал он, он сам.