Возвращение Прославленных (СИ)

— Да, зря миссис Фуамнак его с утра не покормила, — уголком рта проговорил Марио, — теперь я понимаю, как он опасен.

В это время великан пошевелился и издал какой-то звук.

— Страшно-то как, — обняла сама себя Мэдлин, — а не могли бы мы без него дальше пойти?

— А куда? Ты подумала? — зашептал ей Итиро, — куда мы пойдём? Мы же не знаем.

— Как-будто он в состоянии нам дать какие-то ответы. Ты что, дурак? Не понимаешь что ли?! — зашипела Бернис, вступив в перепалку.

В это время здоровяк выгнулся, потянулся, и стал вылезать из шалаша. Визидары отступили, ожидая. Только Пинар успела спрятать за себя Янмей.

Великан вылез и поднялся. Он уставился на визидаров. А они на него.

Наконец, они увидели его полностью. Он был почти на две головы выше Тафари. На его испачканном лице сияли, по-другому и не скажешь, иссиня-голубые глаза. И было неожиданным увидеть, что у такого мускулистого чудовища, длинные красивые ресницы. От этого его взгляд казался нежным и кротким.

Неожиданно великан быстро нагнулся и схватил дубинку, лежавшую рядом с шалашом. Он устрашающе взмахнул ею над собой и, не открывая рта, замычал на разные лады.

Девчонки завизжали и отбежали. Но после, Бёрнис, которая из-за очередного полнолуния опять была излишне воинственна, рванула вперёд:

— Пустите, я сейчас ему вправлю мозги! — но Пинар и Мэд вовремя схватили Волчицу и оттащили обратно.

Великан не обратил на эту возню никакого внимания. Он смотрел на Тафари.

— Тише, тише, — выставил вперёд руку Следопыт.

Здоровяк перешёл на грозный утробный рык. Стурла успел выхватить из-за пояса топорик, а Итиро и Марио длинные ножи из ножен. Они приняли защитную стойку, ожидая нападения. Леонар же сделал шаг вперёд, и медленно чётко заговорил, помогая себе выразительной жестикуляцией.

— Пи-тер, — говорил он громко, по слогам, — мы при-шли с ми-ром. Мы хо-тим за-дать те-бе па-ру воп-ро-сов.

Стурла осторожно попытался зайти за спину великана. Но тот увидел это движение краем глаза, оскалился и молниеносно раскидал визидаров с оружием. Они не успели сообразить, как Питер это сделал, а уже катились по траве в разные стороны. Здоровяк ещё раз взмахнул дубиной, нацелив её в голову Леонара. Тот заслонился руками, зажмурил глаза, но скороговоркой продолжил:

— Мы не желаем тебе зла. Мы — визидары…

— Я уж думал вы никогда не придёте, — сказал откуда-то голос.

Леонар открыл глаза.

— Кто, кто это сейчас сказал? — спросил он растерянно.

— Я, — ответил, отряхиваясь, великан. Он поднял голову, поправил лапищей копну волос, нависавшую на глаза, и добавил:

— Ну, вы, братцы, даёте. Чего так долго?

— Так ты разговариваешь? — с недоверием спросила у него подошедшая Пинар.

А Мэд наклонилась к Бёрнис и тихо сказала:

— Может, он и ненормальный, но красив как бог.

Великан покосился на них и сказал:

— Я Питер Петрюссон. Как вас всех зовут?

— Почему же все думают, что ты не умеешь говорить и глух? — перебил его вопросом потрясённый Тафари.

— Ох, это сложный философский вопрос. Но если очень кратко, то в три я понял несовершенство этого мира. Мне больше не о чем и не с кем было говорить. С кем бы я ни беседовал, все общались со мной, как с неразумным младенцем. В школе я за три дня выучился читать и прочёл все учебники своего класса. За месяц я изучил уже всё, что вообще преподавали в школе. Дальше наступила скука. И потом, у кельтов есть такая пословица: «Те, кто часто открывают рты, открывают для себя в этом мире меньше всего». Уф-ф-ф… Никогда так много не говорил, — выдохнул он.

— Вот это да… — присел на камень Леонар, переваривая увиденное.

— Сказать тут нечего. Неожиданно, — кивнул Стурла и почесал бороду.

В это время Питер стянул с себя рубаху, вытащил из-под камня ведёрко с водой и стал над ним умываться:

— Я был голоден, и ходил за черникой, — объяснял он, — её нынче на болотах много.

Пока он оттирал пятна с лица, визидары разглядывали его мощное тело. Бычью шею Пита, обвивал рисунок из кельтских узоров. Чёрные линии перекрещивались с синими и светло-голубыми. Спускаясь по правой руке, они покрывали кожу до самых пальцев. Такие же знаки были на животе.

— Откуда это? — спросил Тафари, указав на татуировки.

— Не знаю, — повёл плечами Питер и, вытершись рубахой, надел её на себя, — как я понял, в роду у нас такое было. Проступали рисунки и у прадедов. Ну, вот и у меня. Давайте всё же знакомится, — он лучезарно улыбнулся и протянул руку Тафари.

После знакомства визидары устроили за валуном привал. Расстелили на траве одежду, вытащили продукты и стали рассказывать о себе и своих приключениях.

— А ты, Пит, не знаешь, какого рода? — спросила его Мэдлин, отпивая молоко из бутылки.

— Я то? Знаю, — сказал Пит, откусывая от ломтя, — мы от богов.

— Что? Как это? — удивилась Бёрнис, — ведь все визидары от духов и чудищ?

— Сам не знаю, как. Но ходят легенды.

— А ты знаешь, где искать твой тол и есть ли у тебя ауксил?

— Конечно, знаю, — отмахнулся Питер. — Я их нашёл ещё в десять лет. Только вас осталось дожидаться.

— Как?! — вскочили Тафари и Леонар.