Возвращение Рейвенора

Я по-прежнему имел сомнения насчет Заэля. Он был очень молод и неопытен и демонстрировал при этом задатки мощного псионического дара, которым пока не научился пользоваться. Он обладал редкими качествами псионического зеркала — не активный талант, но пассивно-отражающий. Я держал его при себе, чтобы следить за тем, как растут его способности, развивать их. Но, постоянно оставаясь на скамейке запасных, он становился беспокойным. Найдя ему работу, я надеялся повысить его уверенность в собственных силах, сделать так, чтобы он почувствовал себя частью нашей группы.

Появился Матуин, конвоирующий нашего пленника. Фивер Скох был игровым агентом, одним из тех, кто был связан с картелем и Тринадцатым Контрактом, одним из тех, кто попытался убить нас годом ранее в Пределе Боннэ. Там мы и захватили его, и теперь большая часть наших знаний о происходящем строилась на том, что Скох выдал во время допроса. Нейл и Тониус полагали, что больше из него уже ничего не выжать и что таскать его за собой — только бессмысленная трата сил. Но все-таки он был нашим единственным источником, и мне не хотелось пока от него избавляться.

Заточение и боль истощили его. Он стал только тенью того здоровяка, который атаковал нас в Протяженности Удачи. Его песочного цвета волосы стали более бледными и истончились, а некогда горделиво выставленный подбородок покрыла клочковатая борода. Скох прошаркал мимо нас в кандалах, когда Зэф повел его внутрь посадочного модуля. Фивер имел жалкий вид, но мне не показалось, что он сломлен. Он ни на кого не обращал внимания и ничего не говорил, но перед тем как подняться с Зэфом по сходням, он обернулся и бросил на меня один выразительный взгляд.

Ко мне торопливо приблизилась коренастая фигура Шолто Ануэрта.

— Вы все в готовности, сэр? Действительно ли вы сладострастны для суровости, которая может преобладать?

— Да, капитан Ануэрт.

— И вы желаете надо мной помещаться здесь?

— Да, капитан Ануэрт. Плата за место на орбите внесена вперед. Оставайтесь здесь вместе с вашим кораблем. Если мы не возвратимся или не выйдем с вами на связь к тому времени, как закончится оплаченный срок, вы можете отчалить и заняться собственными делами. Получив мою благодарность.

— Хорошо, тогда я желаю вам всем формальдегида и огромного злоключения. Вот только…

— Да?

— За все эти обильные месяцы вы все еще не предсказали мне, чем занимаетесь.

— Вы правы, капитан Ануэрт, — произнес я. — Не рассказал. И не стану этого делать. Ради вашего же блага.

Глава третья

Орфео Куллин был редким зверем. Его документы утверждали, что он торговый агент, занимающийся антиквариатом, но только это было законным бизнесом, который он использовал в качестве прикрытия для своей настоящей работы. Это позволяло ему путешествовать по всему сектору, помогало в покупке антикварных редкостей и осмотре резервных фондов многих музеев и архивов. Его профессиональное мнение высоко ценилось. В его личном деле не было ни единой записи о какой-либо незаконной деятельности.

Но на самом деле Орфео Куллин являлся профессиональным диссидентом, наемником, закройщиком судеб. Воином он не был — Куллин ни разу и пальцем не тронул другого человека, — его специальность была утонченной и завидной. Он заставлял события происходить. Он был архитектором судьбы, одним из передовых экспедиторов Божьей Братии.

Сам Куллин не принадлежал к Братии. Он не ощущал ни малейшего интереса становиться провидцем и уж точно не испытывал желания жертвовать глазом или покрывать нарывами свою кожу. Но именно его и еще несколько столь же редких зверей задействовала Братия, когда желала, чтобы ее пророчества воплотились в реальность.

В обычных обстоятельствах он оказался бы самым опасным человеком на Юстисе Майорис. Но в эту зиму ему не хотелось вступать в прямой конфликт.

Братия вызвала его на Юстис Майорис, оплатила перелет и обеспечила Орфео эксклюзивным многокомнатным номером в Регентстве Вайсроя в общем блоке С у подножия Петрополиса. Спустя два дня после прибытия ему нанес визит магус-таинник из ячейки Божьей Братии, действующей в Петрополисе.

Магуса-таинника звали Корнелиус Леззард. Ему было триста десять лет, он был слаб и изнурен болезнями, а увечное тело сохраняло вертикальное положение только благодаря экзоскелету. Его сопровождали два собрата по ячейке. Все трое носили простые черные костюмы с бархатными шляпами. Все трое сдвинули фиолетовые бархатные же повязки, чтобы закрыть свою каждодневную аугметическую оптику, оказывая Куллину честь тем, что смотрели на него своими настоящими, освященными глазами.

И когда они вошли в богато обставленный номер, глаза эти увидели полного, начинающего стареть мужчину, облаченного в синий шерстяной костюм, застегнутый на плотный ряд пуговиц. У человека были густые темные волосы и идеально ухоженная борода. Он сидел в кожаном кресле, лаская маленькую симивульпу, игравшую у него на коленях. Когда вошли представители Братии, он согнал зверушку на пол и поднялся сам. Шелковистая лисообезьяна тявкнула и вскарабкалась на спинку кресла.

Куллин слегка поклонился.