Возвращение резидента. Книга вторая

Совсем недавно произошло несчастье с агентом, на которого Центр возложил миссию особой важности в одной из стран социалистического содружества. Это произошло по вине Себастьяна, который снабдил агента явками, засвеченными еще за год перед тем. Монах предвидел это и предостерегал, но Себастьян настоял на засылке, и в результате Центр имел огромные неприятности. После того случая Себастьян решил во что бы то ни стало себя реабилитировать, а так как по натуре он был злобным субъектом, он избрал для этого способ, который наиболее полно отвечал его натуре. Себастьян начал рассчитанную на длительный срок кампанию проверки сотрудников

Центра – всех поголовно, невзирая на лица. Однажды в порыве служебного рвения он сказал Монаху, что кое-кто из сотрудников ведет двойную игру и что он, Монах, явно недооценивает опасности такого положения. Монах тогда язвительно ему заметил: «Может, вы и меня подозреваете тоже?» Себастьян затаил обиду и спустя некоторое время написал рапорт высшему начальству, где резко осуждал шефа за потерю бдительности. Но начальство усмотрело в рапорте совсем иное. Их обоих, его и Монаха, вызвали на ковер и задали Себастьяну вопрос в лоб: уж не хочет ли он занять место шефа? А кончилось тем, что им предложили поддерживать между собой рабочие отношения. Однако идею Себастьяна о дополнительной проверке лояльности сотрудников одобрили. (Об этом Монах однажды за коньяком рассказывал Михаилу.)

Себастьян разработал целый комплекс соответствующих мероприятий и приступил к его осуществлению. Относительно Михаила Тульева у него имелся особый метод.

Например, однажды он вызвал Михаила к себе в кабинет и положил перед ним фотографию: перед подъездом здания

КГБ на площади Дзержинского стоит Бекас – Павел Синицын.

– Узнаете своего друга? – спросил Себастьян бодрым тоном.

Михаил взял карточку, посмотрел и спокойно сказал:

– Это Бекас.

– А дом вам тоже знаком?

– Наверно, Комитет госбезопасности в Москве.

– Как же насчет Бекаса?

Если бы Михаил и не знал о блестящих монтажных способностях главного фотомастера Центра Теодора

Шмидта, то он все равно не поддался бы на провокацию.

Фотомонтаж был хороший, но Себастьян не учел одной детали: Павел – Бекас на карточке одет в ту куртку и те брюки, которые носил во время своего пребывания здесь, в

Центре. И потом это же крайне грубая работа: с какой стати советский контрразведчик Павел Синицын, он же Бекас,

будет фотографироваться или позволит кому-нибудь сфотографировать себя на фоне здания КГБ?

– Хотите откровенно? – спросил Михаил, наклонясь к

Себастьяну.

Тот отстранился.

– Это серьезнее, чем вы думаете. Я и раньше говорил и теперь говорю: Бекас нам подставлен.

Правильно рассуждал Себастьян, но беда его заключалась в том, что он сам и верил и не верил этому. У него не было определенности.

Михаил решил промолчать, и Себастьян вынужден был повторить свой вопрос:

– Так что вы скажете по поводу этого снимка?

– Теодор Шмидт – прекрасный мастер, больше тут ничего не скажешь.

Себастьяна передернуло. Он быстро взял карточку, положил ее в карман.

– Не считайте других глупее себя, – важно сказал он.

– Но вы посмотрите на снимок как следует. Обратите внимание, как одет Бекас.

Себастьян смотреть не стал. На этом беседа закончилась.

Другой способ проверки Михаила Тульева должен был осуществиться на территории Советского Союза, но об этом он узнал гораздо позже…

Медленно тянулось для него время. С привычной осторожностью он упорно искал след Брокмана. Почти во всех отделах у Михаила были хорошие знакомые, но наводить о ком бы то ни было справки окольными вопросами, а тем более открытым текстом в разведцентре и раньше не разрешалось, а при теперешней атмосфере и подавно.

Потом произошло событие, приятное для большинства сотрудников Центра: Себастьяна вызывали за океан, и, как поговаривали, надолго. Высказывалось предположение, что он поехал в ЦРУ повышать квалификацию. Так или не так, но почти все были рады, особенно Монах. И его легко понять.

Для Михаила отъезд Себастьяна обернулся наилучшим образом.

На следующий день его позвал Монах – не в служебный кабинет, а домой. Против ожиданий Монах не предложил коньяку и сам был трезв как стеклышко. Показав Михаилу на кресло, он сел напротив, закурил и спросил:

– Между прочим, помните того парня, с которым вас разменяли?

– Конечно, – сказал Михаил.

– Его зовут Владимир Уткин. Он до сих пор там. Надежная легенда оказалась.

К чему это было сказано, Михаил не успел сообразить, потому что Монах задал новый вопрос:

– Этот ваш Бекас может убрать человека?

Чтобы выгадать время и замаскировать свое удивление, Михаил немного помолчал.

– Я уж про него забыл, – произнес он наконец раздумчиво. – Давно было.

– Но все-таки… – настаивал Монах.

– Если вы помните его историю…

– Помню, – живо перебил Монах.

– Он убил часового, когда бежал из колонии. Но вообще-то Бекас принципиально против мокрых дел. Он профессиональный вор. Тогда это было по необходимости.

– Думаете, не согласится?

– Скорее всего, нет.

– Можно пригрозить.

– Выдать его милиции за то убийство? – удивленно спросил Михаил.

– Да.