Возвращение росомахи. Сборник

– Ловушками, конечно, поуловистей, но в угон намного весельше. Это и промысел, и азарт. Хоть и тяжко вдругорядь, зато удовольствие.

Тут парнишка повернулся к охотоведу:

– Степан Ермилович, я вот заметил такую вещь: в глазах зверей всегда печаль таится. Как вы думаете – почему?

– Бог его знает… Может, оттого, что жизнь не лёгкая, может, оттого, что век их короток, а может, нас боятся.

Так, кружка за кружкой, тянулся разговор.

– Василий, а теперь ты расскажи нам чего-нибудь. На следующий год у тебя диплом. Тему-то выбрал? – обратился к пареньку охотовед.

– Мой руководитель предложил проанализировать результаты акклиматизации уссурийского енота, вернее енотовидной собаки, у нас в Кировской области.

– Интересная тема. Всегда важно знать, что дало местной фауне появление нового вида. Бывают ведь и негативные последствия. Вон на Огненной Земле в середине пятидесятых годов выпустили пятьдесят канадских бобров, а сейчас их численность перевалила за четыреста тысяч. Теперь ломают голову, как спасти от этих «дровосеков» леса… А про енотов я одну потешную историю могу рассказать. После третьего курса практику на Дальнем Бостоке, на реке Иман, проходил. Там в августе, когда идут муссонные дожди, паводки случаются похлеще весенних. В тот год вода особенно большая была. Мы с егерем на лодке островки объезжали. Спасали тех, кто не успел уйти в сопки.

Видим, на одном енотовидные собаки жмутся. Вода уж у ног, а они возле затопленных нор стоят, трясутся. Подплываем к ним. Бедолаги обрадовались, забегали туда-сюда, но в лодку лезть боятся. Для вида зубы скалят. Егерь выбрался на берег и на них так рявкнул, что иные сразу в обморок попадали – до того пугливые. Тем, кто устоял, пинком для острастки слегка поддал. Они брык – и лежат, словно околели. Бери за шиворот и делай что хочешь. Потеха!

Шестерых в два мешка растолкали, а седьмой не поместился. Пришлось положить прямо на дно, а на морду куртку накинуть. Плывёт лодка, покачивается, уключины скрипят – страшно енотам, не шевелятся. Ежели вдруг и заворочается какой, егерь топнет: «А ну!» – и мешок вмиг цепенеет. А тот, который на дне, знай себе под куртку тычется – прячется, стало быть. Выбрали берег повыше, выпустили. Разбежались кто куда – искать незанятые норы, рыть новые. А мы опять по островам.

Уже в сумерках высмотрели енота огромного, прямо бочонок на ножках. Так он сам в лодку прыгнул. Выпускать его егерь не стал. Жену решил разыграть. Вошёл в дом, развязал мешок и вытряхнул енота на пол. Супруга, как обычно, набросилась:

– Ты чего? С ума сошёл? Только мокрой псины в доме не хватало!

От её крика енот брякнулся без чувств.

– Вот видишь, – говорит ей егерь, – даже дикий зверь от твоих криков сразу окочурился. Каково же мне с тобой бок о бок столько лет жить?

– Во молодец! Надо ж такое удумать, – давился со смеху Макарыч. – Мою старуху бы так припугнуть, чтоб не ворчала лишка… Отменный ты, Стёпа, рассказчик и вообще правильный мужик. Уважаю! Опосля учёбы домой вернулся, не то что мой дурень. Того, на модный манер, «урбанизацией» контузило. Не понимаю, как он в тех бетонах живёт?! Вода невкусная, воздух грязный, шум, толкотня. По мне, самая лучшая крыша – небо, лучший дом – густая ель. Сегодня под одной заночевал, завтра под другой. Простор! Красота! Дышать сладко!

– Это верно! Тайга – воля! Город – тюрьма! – согласился Степан.

– У нас и народ не такой порченый.

– И то правда! Люди посовестливей. А городские что?! Привозил мой начальник одних. Вооружены до зубов: карабины с оптикой, приборы ночного видения. Не охота, а убийство ради забавы.

– Так вы же тоже убиваете, – робко заметил Вася.

– Тут, студент, большая разница. Они убивают ради удовольствия, а мы – для пропитания семьи. Убивать ради удовольствия – грех.

– Зачем же тогда росомах выслеживаем? Их ведь не едят.

– Мы и не собираемся их убивать. Для зоопарка ловим. Пусть городские увидят, какой необычный и редкий зверь в нашей тайге обитает.

– А по мне, лучше б его не было. Зловредная, шкодливая тварь. Не столько съедает, сколько ворует и портит. Чем их меньше в тайге, тем лучше, – вдруг рассердился, что-то вспомнив, Макарыч.

Степан улыбнулся:

– Эх, Макарыч! Всю жизнь в тайге прожил, а не уразумел, что бесполезных зверей не бывает. Каждый для чего-то нужен. Росомаха-то как раз очень даже необходимый зверь. Ведь её главное предназначение – очищать лес от останков погибших, начиная с мыши, кончая сохатым. А вредничает она только по отношению к людям: мстит за убийства. Ты прикинь, сколько зверья каждый год добываем! По мне, росомаха – борец за справедливость. Так сказать, таёжный робин худ. Вот и к бате она не случайно повадилась: он ведь ранил зимой одну…

Глава 9 Остров

Затянутое облаками небо едва посерело, а Степан уже кашеварил. Перекусив, загасили костёр и вышли на поиски росомах.