Возвращение ростовского потрошителя

– Ведите показывайте, – учитывая возраст просителя, старший сержант придал своему голосу вежливых интонаций, – посмотрим: что именно у «Вас» там случилось?

Чурилов – а как нетрудно догадаться, это был именно он – повел полицейских в самую глубину аллеи, направляясь к общественному туалету, где, действительно, на траве имелись следы волочения, ведущие к задней части строения. Сотрудники напряглись: дело, и правда, было нешуточным. Медленно продвигаясь вдоль примятой травы, «пэпээсники» шли, пока не уперлись в мертвое тело, изуродованное до невероятной степени; по всей видимости, некогда оно принадлежало молодой и красивой женщине. И Мерзоев, и его напарник Орешник от увиденного ими непривычного, проще сказать, крайне жуткого вида тут же отвернулись в стороны и принялись активно очищать свои желудки от непереваренной пищи – и в этот момент первый (тот, что был «помоложе») вдруг неожиданно захрипел, словно ему перерезали горло. Его напарник обернулся и, к своему величайшему ужасу, стал очевидцев просто кошмарной картины: мужчина, пригласивший их осматривать место совершения преступления, наносил многочисленные удары ножом в тело его товарища, на глазах уродуя туловище и превращая его в нечто несуразное, изрыгающее из себя кровь и рассыпающее под себя части кишечника и других внутренних органов.

Несмотря на тошнотворное состояние и необычность представшей его взору картины, второй полицейский все-таки сумел с собой справиться, извлек табельное оружие и трясущимися от страха руками начал вести бесперебойную, непрекращающуюся стрельбу. Однако мутность взора и сильное головокружение помешали ему произвести сколько-нибудь прицельные выстрелы; маньяк же, чувствовавший себя более чем превосходно, не замедлил переключиться на Виктора: недочеловек бросился на пока еще живого сотрудника, словно бы он был какой-то сошедший с экранов средневековый ниндзя, ловко уклоняющийся от предназначенных ему пуль… приблизившись, Чурилов нанес очередной жертве ножевое ранение в нижнюю часть живота, после чего возвратно-поступательными движениями начал поднимать лезвие кверху, разрезая брюшные ткани и освобождая кишечник, который тут же вывалился наружу. У сотрудника потемнело в глазах, и, теряя сознание, он повалился на голую землю; в последующем у него уже стала терзаться грудная клетка, разрезаемая острым и мощным металлическим лезвием, выворачивая наружу и сердце и легкие. К концу своей пытки убийца полностью вырезал у Орешкина пах и забрал его себе в качестве жуткого, чудовищного трофея, аккуратно положив сначала в целлофановый пакет, а потом в свой страшный, нагнетающий адский ужас, портфель. Он намеревался отрезать еще и нос, но в этот момент услышал осторожно приближающиеся шаги – это полицейские, несшие службу неподалеку, аккуратно двигались к месту, откуда послышались выстрелы.

Такое их поведение было разумным и вполне объяснимым: в сложившейся обстановке им не было точно известно, кто именно произвел эти выстрелы и с какой целью он это делал? Не исключалась такая возможность, что стрелять мог и сам преступник, а следовательно, никому не хотелось, не разобравшись в создавшейся ситуации, попасть под прицельный огонь притаившегося в засаде коварного недруга; как бы там ни было, но к месту происшествия с разных сторон шли шестеро сотрудников патрульно-постовой службы и трое спецназовцев. Чурилову, прекрасно ориентировавшемуся на местности и видевшему в темноте не хуже, чем кошка, легко удалось уйти незамеченным; однако для себя он сделал определенные выводы, что ему необходимо поменять местность своей чудовищной деятельности, дабы избежать лишних, ненужных ему, неприятностей; его мысли, по своей сути, были оправданны, ведь хотя он и был полноправным исчадием Ада, а потому, соответственно, являлся бессмертным, но тем не менее испытывать свое тело на способность противостоять многочисленным свинцово-стальным зарядам, обычно выпускаемым полицейскими в таких, и подобных им, случаях, бездушный убийца совсем даже не собирался и от этого неприятного опыта старался по возможности все-таки уклониться.

Глава IV. Очередные страхи и треволнения