Читаем Возвращение с Западного фронта полностью

Я стоял неподвижно. Обезьянка медленно подвигалась ко мне по штанге. Она неотрывно смотрела на меня, без недоверия, но каким-то странным, сдержанным взглядом. Наконец осторожно протянула вперед ручонку. Я сунул ей палец. Она слегка отпрянула назад, но потом взяла его. Ощущение прохладной детской ручки, стиснувшей мне палец, было странным. Казалось, что в этом скрюченном тельце заключен несчастный, немой человечек, который хочет спастись. Я не мог долго смотреть в эти глаза, полные смертельной тоски.

Отдуваясь, Густав вынырнул из чащи родословных дерев:

– Значит, договорились, Антон! Ты получишь за него щенка-добермана, потомка Герты. Лучшая сделка в твоей жизни! – Потом он обратился ко мне: – Возьмешь его сразу с собой?

– А сколько он стоит?

– Нисколько. Он обменен на добермана, которого я подарил тебе раньше. Предоставь Густаву обделывать такие дела! Густав – мужчина высшей пробы! Золото!

Мы договорились, что я зайду за собачкой потом, после работы.

– Ты в состоянии понять, что именно ты сейчас приобрел? – спросил меня Густав на улице. – Это же редчайший экземпляр! Ирландский терьер! Ни одного изъяна. Да еще родословная в придачу. Ты не смеешь даже смотреть на него, раб Божий! Прежде чем заговорить с этой скотинкой, ты должен ей низко поклониться.

– Густав, – сказал я, – ты оказал мне очень большую услугу. Пойдем и выпьем самого старого коньяку, какой только найдется.

– Сегодня не могу! – заявил Густав. – Сегодня у меня должна быть верная рука. Вечером иду в спортивный союз играть в кегли. Обещай, что пойдешь туда со мной как-нибудь. Очень приличные люди, есть даже обер-постсекретарь.

– Пойду, – сказал я. – Даже если там и не будет обер-постсекретаря.

Около шести я вернулся в мастерскую. Кестер ждал меня.

– Жаффе звонил после обеда. Просил, чтобы ты позвонил ему.

У меня на мгновение остановилось дыхание.

– Он сказал что-нибудь, Отто?

– Нет, ничего особенного. Сказал только, что принимает у себя до пяти, а потом поедет в больницу Святой Доротеи. Значит, именно туда тебе и надо позвонить.

– Хорошо.

Я пошел в контору. Было тепло, даже душно, но меня знобило, и телефонная трубка дрожала в моей руке.

– Глупости все, – сказал я и покрепче ухватился за край стола.

Прошло немало времени, пока я услышал голос Жаффе.

– Вы свободны? – спросил он.

– Да.

– Тогда приезжайте сразу. Я еще побуду здесь с часок.

Я хотел спросить его, не случилось ли что-нибудь с Пат, но у меня язык не повернулся.

– Хорошо, – сказал я. – Через десять минут буду.

Я повесил трубку, снова снял ее и позвонил домой. К телефону подошла горничная. Я попросил позвать Пат.

– Не знаю, дома ли она, – угрюмо сказала Фрида. – Сейчас посмотрю.

Я ждал. Моя голова отяжелела, лицо горело. Ожидание казалось бесконечным. Потом в трубке послышались шорох и голос Пат:

– Робби?

На секунду я закрыл глаза.

– Как поживаешь, Пат?

– Хорошо. Я до сих пор сидела на балконе и читала книгу. Очень волнующая.

– Вот как, волнующая книга… – сказал я. – Это хорошо. Я хотел тебе сказать, что сегодня приду домой чуть попозже. Ты уже прочитала свою книгу?

– Нет, я на самой середине. Еще хватит на несколько часов.

– Ну, тогда я вполне успею. А ты читай пока.

Я еще немного посидел в конторе. Потом встал.

– Отто, – сказал я, – можно взять «Карла»?

– Конечно. Если хочешь, я поеду с тобой. Мне здесь нечего делать.

– Не стоит. Ничего не случилось. Я уже звонил домой.

«Какой свет, – подумал я, когда «Карл» вырвался на улицу, – какой чудесный вечерний свет над крышами! Как полна и чудесна жизнь!»

Мне пришлось подождать Жаффе несколько минут. Сестра провела меня в маленькую комнату, где были разложены старые журналы. На подоконнике стояло несколько цветочных горшков с вьющимися растениями. Вечно повторяющаяся картина: все те же журналы в коричневых обложках, все те же печальные вьющиеся растения; их можно увидеть только в приемных врачей и в больницах.

Вошел Жаффе. На нем был свежий белоснежный халат. Но когда он подсел ко мне, я заметил на внутренней стороне правого рукава маленькое ярко-красное пятнышко. В своей жизни я видел много крови, но это крохотное пятнышко потрясло меня сильнее, чем все виденные прежде, насквозь пропитанные кровью повязки. Мое бодрое настроение исчезло.

– Я обещал вам рассказать о здоровье фрейлейн Хольман, – сказал Жаффе.

Я кивнул и уставился на пеструю плюшевую скатерть. Я разглядывал переплетение шестиугольников, по-дурацки решив про себя, что все будет хорошо, если я не оторву глаз от узора и не моргну ни разу, пока Жаффе не заговорит снова.

– Два года назад она провела шесть месяцев в санатории. Об этом вы знаете?

– Нет, – сказал я, продолжая смотреть на скатерть.

– Тогда ей стало лучше. Теперь я очень внимательно осмотрел ее. Этой зимой она обязательно должна снова поехать туда. Ей нельзя оставаться здесь, в городе.

Я все еще смотрел на шестиугольники. Они начали расплываться и заплясали.

– Когда? – спросил я.

– Осенью. Не позднее конца октября.

– Значит, это не было случайным кровотечением?

– Нет.

Я поднял глаза.

Перейти на страницу:

Все книги серии Легендарная классика

Возвращение с Западного фронта
Возвращение с Западного фронта

В эту книгу вошли четыре романа о людях, которых можно назвать «ровесниками века», ведь им довелось всецело разделить со своей родиной – Германией – все, что происходило в ней в первой половине ХХ столетия.«На Западном фронте без перемен» – трагедия мальчишек, со школьной скамьи брошенных в кровавую грязь Первой мировой. «Возвращение» – о тех, кому посчастливилось выжить. Но как вернуться им к прежней, мирной жизни, когда страна в развалинах, а призраки прошлого преследуют их?.. Вернувшись с фронта, пытаются найти свое место и герои «Трех товарищей». Их спасение – в крепкой, верной дружбе и нежной, искренней любви. Но страна уже стоит на пороге Второй мировой, объятая глухой тревогой… «Возлюби ближнего своего» – роман о немецких эмигрантах, гонимых, но не сломленных, не потерявших себя. Как всегда у Ремарка, жажда жизни и торжество любви берут верх над любыми невзгодами.

Эрих Мария Ремарк

Классическая проза ХX века
Все романы в одном томе
Все романы в одном томе

Впервые под одной обложкой  представлены ВСЕ  РОМАНЫ знаменитого американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.От ранних,  ироничных и печальных произведений "По эту сторону рая" и "Прекрасные и обреченные", своеобразных манифестов молодежи "эры джаза",  до его поздних шедевров  - "Великий Гэтсби", "Ночь нежна" и "Последний магнат".Глубокие, очень разные по содержанию романы.Несмотря на многочисленные экранизации и инсценировки, они по-прежнему свежо и ярко воспринимаются современным читателем.Содержание:По эту сторону рая (роман, перевод М. Лорие), стр. 5-238Прекрасные и обреченные (роман, перевод Л.Б. Папилиной), стр. 239-600Великий Гэтсби (роман, перевод Е. Калашниковой), стр. 601-730Ночь нежна (роман, перевод Е. Калашниковой), стр. 731-1034Последний магнат (роман, перевод И. Майгуровой), стр. 1035-1149

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Классическая проза

Похожие книги

Лавка чудес
Лавка чудес

«Когда все дружным хором говорят «да», я говорю – «нет». Таким уж уродился», – писал о себе Жоржи Амаду и вряд ли кривил душой. Кто лжет, тот не может быть свободным, а именно этим качеством – собственной свободой – бразильский эпикуреец дорожил больше всего. У него было множество титулов и званий, но самое главное звучало так: «литературный Пеле». И это в Бразилии высшая награда.Жоржи Амаду написал около 30 романов, которые были переведены на 50 языков. По его книгам поставлено более 30 фильмов, и даже популярные во всем мире бразильские сериалы начинались тоже с его героев.«Лавкой чудес» назвал Амаду один из самых значительных своих романов, «лавкой чудес» была и вся его жизнь. Роман написан в жанре магического реализма, и появился он раньше самого известного произведения в этом жанре – «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.

Жоржи Амаду

Классическая проза ХX века