Возвращение седьмого авианосца

— Да, адмирал. Он использовался при испытаниях атомной бомбы. Но он затонул не сразу, сначала его отбуксировали и лишь потом пустили ко дну на якорной стоянке.

— Сферический купол. База?

— Нет. Захоронение радиоактивных отходов.

Старик японец побарабанил пальцами по столу.

— Разве вы оставляли захоронение, адмирал Аллен?

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы проводили испытания на атоллах.

— Да.

— Почва, скалы, деревья, мусор после ваших испытаний будут радиоактивными десятилетия.

— Верно.

— Тогда вы не могли ничего захоронить. Могли только сохранить.

— Можно смотреть на это и под таким углом.

— Что вы сделали с этой планетой, адмирал Аллен?

Вздохнув, Аллен подался вперед.

— За войной последовало военное противостояние, и мы должны были показать русским…

— За время службы в ВМС я видел Кваджалейн много раз. Его якорная стоянка была кристально чистой лагуной, и такой большой, что с одного берега не было видно другого. На окружавших якорную стоянку узких белых островах росли кокосы. — Глаза адмирала устремились вверх и в прошлое; американцы выжидающе смотрели на него. — Я нырял с борта корабля, спускался по якорной цепи, видел рыб и водоросли на дне, словно они находились под стеклянным колпаком. Я плавал на остров и колол на скалах кокосовые орехи. — Фудзита обратился к Марку Аллену. — И теперь над всем этим надругались.

— Вы не понимаете.

— Да, не понимаю, адмирал Аллен. Женщин тоже насилуют только чудовища.

Стук в дверь прервал тяжелое молчание. Подчиняясь жесту Фудзиты, Брент открыл дверь. Сверкающий полным летным обмундированием, в каюту вошел лейтенант Коноэ. Брент вернулся на свое место, но не сел. Вместо этого он стал позади стула, пока летчик, словно ретивый служака, докладывал, стоя навытяжку перед адмиральским столом.

— Еще одна куполообразная конструкция на атолле Бикини. Я лично видел ее и несколько раз прошелся над ней на малой высоте. — В связи с огромными потерями летчиков-бомбардировщиков в текущих боях пилотам-истребителям часто приходилось нести двойную ношу: летать на разведку и в противолодочных патрулях на бомбардировщиках. И они презирали неповоротливые, медлительные самолеты. Коноэ продолжал: — Самолетов не обнаружил, лишь несколько рыбацких шхун далеко к северу, в куполообразном сооружении не было видимых входов и выходов. Поэтому я хранил радиомолчание.

— Правильное решение, лейтенант. Сооружения не представляют угрозы для «Йонаги», но могут оказаться причиной ужасных катаклизмов для будущих поколений человечества.

— Не понимаю, адмирал.

Тот быстро объяснил происхождение сооружений и их назначение.

— Вы это сделали? — спросил Коноэ, поворачиваясь и глядя усталыми глазами с кругами под ними на Брента Росса, будто молодой американец персонально за все отвечал.

Брент ощутил, как знакомая ему плотно сжатая пружина в груди начинает расправляться, а чувства обостряться.

— Да, — ответил он, сверкнув глазами. — Мое государство проводило здесь испытания. С разрешения Кремля.

— Я думал, что вы провели испытания над Хиросимой и Нагасаки. Без сомнения, у вас там были сотни тысяч подопытных кроликов, чтобы их испепелить и стереть с лица земли.

— Слушай, ты… — привставая начал Марк Аллен.

— Прошу вас, сэр, — попросил Брент Аллена помолчать. — Этот вопрос ко мне. — Адмирал сердито опустился на место. Фудзита принял позу зрителя на матче по борьбе сумо. Бернт знал, что старик получает удовольствие, наблюдая, как сталкиваются противоположные интересы. Сейчас он был одним из участников поединка. Тем не менее его лицо не выражало тревоги, лишь злость и обиду на неточный выпад. Коноэ смертельно ненавидел янки, и не только как символ поражения его страны и гибели семьи, но и за унижение, полученное от Брента на ангарной палубе. Такая ненависть не могла исчезнуть или ослабнуть с течением времени. Она должна быть удовлетворена каким-либо способом. Возможно, здесь и сейчас.

— У нас по-прежнему есть один вопрос, который требуется решить, энсин.

— Нет! — крикнул Марк Аллен, приподнимаясь со стула.

— Прошу вас, сэр, — попросил Брент, — разрешите мне. — Безропотно вздохнув, адмирал сел. Фудзита продолжал невозмутимо смотреть. Возможно, его мудрость подсказывала ему, что данная проблема должна быть решена. — Я не собираюсь ничего доказывать ни тебе, ни кому бы то ни было, лейтенант.

Летчик ткнул пальцем в палубу.

— Ты отказал мне в почетной смерти тогда, на ангарной палубе. Повредил мою карму. Не позволил занять место в храме Ясукуни.

— Нет, я просто подчинился приказу подполковника Мацухары.

— Врешь! Тебя никто не держал, ты подчинился его голосу!

— Господи! Конечно же, я подчинился его голосу. Мы научены подчиняться. Наша жизнь не имела бы смысла…

Его остановил ошеломляющий удар руки в перчатке, которая так быстро прошлась по его щеке, что у него даже не было времени пригнуться или хотя бы уклониться от удара. Глаза Брента сразу же вспыхнули, во рту появился солоноватый привкус крови — была рассечена губа. Отступив назад и вбок, он встал в стойку и поднял к груди сжатые кулаки, в нем клокотала ярость, отпустившая все тормоза.