Возвращение[СИ]

Абсолютно успокоившись, и немного расслабившись, я позволил себе вкусить все те прелести жизни, от которых когда–то отказался. Праздная жизнь, бесконечные путешествия и новые знакомства — это стало моим уделом. Альберт только радовался такому исходу. Он помогал мне, знакомил с новыми вампирами, налаживал связи.

Мой клан тоже претерпел изменения. Так получилось, что ко мне стали примыкать те, кто лишился своих покровителей. Я принимал и тех, кому не посчастливилось иметь наставника. Таких «заблудших душ» я брал под свою опеку и приучал жить со своими новыми способностями в нашем мире. В итоге нас насчитывалось тридцать четыре особи. Сложно сказать «человека», ведь мы такими не являемся.

Конец девятнадцатого века мы встретили в Йорке на половине пути между Лондоном и Эдинбургом. Точнее, это было место нашего обитания. Никто и догадаться из смертных не мог, что владелец и гости замка Уорвик, находящегося возле речушки Эйвон — самое настоящее логово вампиров. В Йорк мы отправлялись, когда нам хотелось развлечься и для совершения сделок.

Ничего удивительного в этом нет. Вампиры научились жить в Мире, который существовал параллельно Миру смертных. По ночам, когда добропорядочные граждане благополучно засыпали в своих постелях, на ночных улицах, в подворотнях, в самых мрачных местах города и под городом кипела другая жизнь. Наступало время для правления, бесконечных игрищ и реальных деловых соглашений вампиров — ночных охотников.

Дневное время мы проводили в замке, а с наступлением ночи вновь окунались в бурную ночную жизнь Йорка, реже Эдинбурга, иногда Лондона.

Сегодня Судьбе было угодно, чтобы я, Альберт и Росс, к которому я относился, как к своему сыну, оказались в Йорке. Мы сидели за столом в какой–то харчевне, и ждали прихода вампира, который имел к нам крайне важный, по его словам, разговор. Об этом мне сказал Альберт, который с ним уже встречался.

Вся ситуация мне не нравилась, но у друга было свое мнение на этот счет.

— Карл, не стоит пренебрегать информацией. Кто знает, чем она нам сможет пригодиться. Мне он ничего не сказал. Сказал, что ты должен лично все услышать. Да, и было неудобно тогда разговаривать — слишком много посторонних ушей.

Он, конечно, был прав. Опыт, знания, интуиция Альберта не раз выручала нас. Я научился доверять ему, как себе.

— Почему же он не пришел к нам в замок?

— Вероятно, у него есть на то веские причины.

Мне не верилось в это, но я обреченно махнул рукой.

— Ладно.

Только теперь я обратил внимание на Росса. Он сидел, молча и, казалось, находился вовсе не в этой реальности. Светлые волосы собраны в хвост, что немного не совпадало со здешней модой. Тонкие черты лица выдавали в нем ранимую натуру. По сути, он походил на подростка, перешедшего только–только черту, разделяющую детство от юности. На самом деле, он уже двадцать лет существовал, как вампир.

Именно двадцать лет назад мы встретили его. Тогда он был еще человеком. Вот только оставаться таковым ему было отпущено крайне мало — он умирал.

Росс брел по Лондону, причем по самому опасному району. С Альбертом мы попали туда не случайно. Нам предстояла встреча с одним из заемщиков, который задолжал мне приличную сумму. Вытерев рот от крови того самого неудачливого и безденежного должника, мы вышли на пустынную улочку. Росс попался мне на глаза. Точнее, я учуял его запах. Так воняет гниющее мясо, пролежавшее долгое время в тепле. Довольно странно было ощущать этот запах от живого человека.

Любопытство взяло надо мной верх, и я приблизился к тогда еще незнакомому юноше. Вблизи это оказался очень молодой человек. Его некогда светлые, почти пепельные, волосы были взлохмачены, словно он долгое время даже не расчесывал их. Еще детское лицо напоминало лицо мертвеца — серый цвет, потрескавшиеся губы, впавшие глаза, кое–где были видны нарывающие и загноившиеся раны. Именно они источали зловонный запах, который слишком ощутим для вампира. Очевидно, его давно избили, и от полученных ран он терял силы. Жизнь еще не покинула его тело, но выглядел он довольно плачевно. По одежде можно было судить об отсутствии каких–либо денег. А это практически обрекало его на смерть.

Мы с Альбертом переглянулись. Раньше мне не доводилось испытывать чувство, охватившее меня в ту минуту — желание позаботиться о смертном, защитить его. За свою долгую жизнь я повидал много страждущих и обреченных людей. Я испытывал нечто похожее на жалость, но разум всегда блокировал глубокие переживания, разрешая испытывать лишь досаду за них.

Я запретил себе жалеть, сочувствовать и сопереживать. В моих силах было не допустить массового убийства, мародерства, гибели от разного рода мерзавцев, но я не мог помочь всем. Это было не подвластно мне — мы должны держаться в стороне, не вмешиваться в обычный ход вещей. Со временем мне удалось заморозить все свои чувства и само сердце.

Но в ту ночь я не смог пройти мимо отощавшего и ободранного молодого человека. Этому не было объяснения. Эмоции захлестнули меня. Такое, наверное, испытывает родитель, когда смотрит на свое чадо. И это случилось со мной.