Возвращение (СИ)

— Скажу одно. Лейтенант Стерпехова представляет особую опасность. Нам необходимо знать все о ее нынешнем местоположении и… вы же слышали о ее необычных боевых навыках. Нас интересуют любые сведения о том, как и где, и что именно она успела проявить. Что важно, а что нет, решаем мы. Как кадровый разведчик, товарищ полковник, вы должны и сами понимать…

— К сожалению, я не был свидетелем ее боевых операций. Не лучше ли расспросить ее сослуживцев?

— Их показания записаны. Нас интересуют ваши…

— Показания? Это допрос?

Капитан, в силу характера и воспитания, признавал только один способ ведения допроса — сапогом по морде. Хотя и понимал, что дальнейшее продвижение по службе требует более вдумчивого обращения с подозреваемыми. Поэтому, а также ввиду данных инструкций, попытался снова «включить логику»:

— Павел Егорович, мы все вас уважаем, но… извольте и вы нас… в общем, ситуация настолько чрезвычайна, что… если вы откажетесь от сотрудничества, то…

— Товарищ капитан, если бы вы потрудились изъясняться более связно, это очень бы поспособствовало взаимному уважению.

— Вы забываетесь, товарищ полковник в отставке! У меня особые полномочия! Вплоть до… — капитан Андреев, потеряв всякое терпение, вскочил со стула и надвинулся на сидящего пенсионера.

Договорить он не успел. Нечто невидимое ударило его в грудь и повалило на пол. Капитан на автомате попытался блокировать удар и нанести ответный в район головы. На рефлексах он опознал нападение служебной собаки и удар своей ладони направлял туда, где должно было находиться ее горло. Но оба его движения, блокирующее и ударное, встретили пустоту. А через долю секунды он ощутил, как чьи-то зубы, тоже, по ощущению, собачьи, впились ему последовательно в оба запястья и в горло. Но неглубоко. Как если бы пес только обозначил свою атаку и немедленно отступил.

Пауза, длившаяся около минуты, сопровождалась мертвящей тишиной, которую никто не торопился разрывать. Первым пришел в себя Макеев.

— Кто бы здесь ни был, и по какой бы то ни было причине, друг или враг, я заявляю официально, что не давал своего согласия на его пребывание в моей квартире. И вышедший из себя молодой офицер — мне не враг.

Андреев продолжал лежать на полу в ступоре. Ситуация до такой степени вышла из-под его контроля, что он даже не пытался сохранить лицо. Тем более, что еще через полминуты он резко дернулся, вскрикнул и метнулся в угол кухни, прямо к мусорному ведру.

— Что с вами, товарищ капитан? Вы не забыли, что у вас есть табельное оружие?

Андреев упер в пенсионера свой мутный взгляд, потом перевел его на свои запястья. Провел пальцем в районе шеи.

— Не знаю… Я четко видел следы зубов, ранки уже начали кровоточить. Но сейчас они заживают на глазах. И на шее то же самое. А дернулся я потому, что кто-то меня лизнул, в запястья и в шею.

Офицер продолжал затравленно озираться.

— Я рад, что с вами все в порядке, Валерий Павлович.

Андреев осторожно поднялся и присел на стул. Выдержал паузу и взглянул Макееву в глаза.

— Я… готов поверить вам, Павел Егорович, что вы к этому нападению на меня не имеете никакого отношения. Но, все-таки, призываю вас осознать всю серьезность ситуации. Офицер спецназа, я имею в виду дочь Стерпехова, из хулиганских побуждений влетает в кабинет генерала ФСБ, через окно, и учиняет рукоприкладство, марает честь мундира. Форменная булгаковщина. А теперь еще и кот-бегемот, невидимка. Хотя по ощущению, скорее, пес.

Андреев судорожно сглотнул и продолжил:

— Если вы что-то знаете, товарищ полковник, вы не имеете права утаивать… это… это — предательство, в конце концов.

— Предательство? Если бы я не сообщил о заговоре, то да, согласен. А так — внутренние разборки в силовых структурах. С участием нечистой силы? О степени чистоты судить не берусь, но если все, что известно о Стерпеховой — правда, то именно благодаря ее сверхспособностям заговор выявлен и предотвращен. А теперь, товарищ капитан, я думаю, вам самое время пойти к своему начальству на доклад. В преследовании честных российских офицеров я принимать участие отказываюсь.

Андреев с минуту продолжал смотреть полковнику в глаза, после чего поднялся со стула и неуверенно, как слепой, шажками проследовал к выходу из квартиры. Хлопнула дверь.

— Господа незваные телохранители! — возгласил Макеев, глядя прямо перед собой. — Раз уж вы не смогли сохранить инкогнито, оставаться и дальше невидимыми — верх хамства и неуважения. Я прошу вас сбросить маскировку и объяснить свои действия.

Спустя несколько секунд в кухню важно проследовал Анчар.

Подмосковье, сейчас