Возвращение Скорпиона

— Люби меня, как я тебя! — Уже речитативом.

Ее прекрасные глаза метнули в мои менее прекрасные пучок ярых перунов.

— Замолчи!

Я с трудом увернулся и попросил:

— Love me tender, love me long1…

— Шут гороховый!

— Почему это гороховый? — обиделся я и пояснил: — Просто понимаешь, last night I said this words to my girl2, ну и… Ну и мне показалось, что она восприняла их положительно.

— Тебе показалось, — холодно процедила Маргарита.

Я тяжело вздохнул:

— Слушай, только, пожалуйста, не ври, а? Ты же отлично знаешь, что любишь меня до беспамятства больше всего на свете.

Брови ее подпрыгнули к потолку.

— Люблю тебя до беспамятства?

— Конечно, — невозмутимо подтвердил я. — Или — до безумствия. Только сама себе боишься в этом признаться…

Губка для мытья посуды больно ударила меня в висок, и я со стоном схватился за голову, а Маргарита пообещала:

— В следующий раз метну что-нибудь потяжелее.

Я грустно повесил нос.

— Тяжелее некуда…

— Поищем. Завтракать будешь?

— Что? — Приподнял нос. — Замечательная мысль!

— А выпить не желаешь?

Я удивился:

— Какая странная фраза. Ты же знаешь: на работе не пью.

Маргарита прищурилась:

— Так она всё еще продолжается?

Я тоже прищурился:

— Разумеется.

Небольшая пауза и:

— Ладно, садись.

— Ладно, сажусь. — И уже до окончания трапезы не проронил ни слова.

Маргарита тоже не проронила. По-моему, она чувствовала, что на уме у меня нечто не больно для нее приятное. Покамест на уме, а сейчас… сейчас будет и на языке.

— Дорогая, у тебя есть хобби?

Отреагировала мгновенно:

— Естественно. Бриллианты.

Я опешил:

— Опять?

— Не опять, а снова! Думаешь, ради чего пришлось связаться с этим…

Я протестующе замахал руками, однако внутренне даже был рад, что Марго заикнулась о Мошкине.

И — саданул изо всех орудий:

— Слышь, а он не извращенец?

Глаза ее чуть не выскочили из орбит.

— Совсем рехнулся?

Я страдальчески поморщился:

— Да не совсем. Тут, понимаешь, его… Короче, недавно несколько человек видели твоего подполковника в… в женском парике.

— Ты определенно сошел с ума, — трагически произнесла Маргарита.

Я возразил:

— Отнюдь. Ему по некоторым причинам потребовалось… м-м-м… замаскироваться, и потому он…

— Напялил парик, да?

— Да. Вообще-то девяносто девять и девять десятых процента, что то был Мошкин. Но мне надо знать точно. На все сто.

Она дёрнула шеей, отчего задёргалось и то, что располагалось ниже.

— И из-за этого ты обозвал нормального мужика извращенцем?

— Шутка, — пояснил я. — Наверное, глупая. Да нет, не наверное, а наверняка глупая. Заочно прошу у господина подполковника прощения. Итак… Итак, меня интересует, носит ли его жена парики?

Маргарита вздрогнула.

— Н-не знаю…

Я насторожился — очень уж странным был тон.

— А если подумать?

Отвела глаза.

— Я ее в жизни не видела.

— А ты ходишь в париках?

Маргарита пожала плечами:

— Сейчас не хожу.

— А когда ходила? — не унимался я.

— Несколько лет назад. Покажи бриллиант.

— Что-о-о?! — От столь резкого перехода я едва не навернулся со стула. — Об этом пока забудь! Всему свое время. Они у тебя остались?

Она наградила меня малоприятным взглядом. Но ответом все же удостоила:

— Валяются где-то.

Я поднялся из-за стола и, подойдя к приоткрытому окну, через которое совсем недавно была застрелена молодая девушка (Маргарите мы с Пауком договорились об этом молчать), полез за сигаретами. Закурил, выпустил дым в окно и сказал:

— Послушай, солнцеликая. Возможно, тебе всё это и кажется причудами, но мне — нет. Поверь, я бы жутко хотел быть с тобой откровенным до конца, но… Но пока не могу. То, что из-за этих проклятущих камней всем нам грозит опасность, ты и так знаешь, хотя и, прости, бодришься и выпендриваешься. И я знаю. Не знаю только, от кого. Мошкин — шестёрка, а вот кто стоит за ним? Кажется, начинаю догадываться, но чтобы догадка переросла в нечто большее… Господи, я прошу тебя, Рита: пожалуйста, поищи эти чёртовы парики! Сколько их?

Она задумчиво вытянула нижнюю губку.

— Ну-у-у… вроде четыре или пять…

— Хорошо, — кивнул я. — Так вот, иди и найди их. И проверь, все ли на месте, это важно. О результатах доложишь.

Маргарита наградила меня просто испепеляющим взглядом, однако же подчинилась. Неужто прониклась наконец серьезностью момента?

Вернулась она минут через десять, и лицо ее было растерянным.

Я напрягся:

— Ну?

Маргарита развела руками:

— Одного нет.

— Везде смотрела?

Она рассердилась:

— Говорю же — нет! Остальные четыре на месте, а этого…

— Ладно-ладно, — перебил я. — Что это был за парик? И как бы, к примеру, выглядел в нем мужчина?

Маргарита нервно рассмеялась:

— Да как хиппи, вот как!

(Подходило! И-эх-х, подходило!..)

— А цвет?

— Темный, почти черный.

Я вздохнул, уставясь на нее и включая воображение. Помотал головой — нет-нет, ко всем напастям еще и увидеть Маргариту брюнеткой я не хотел. Даже представить такого не мог!

Вот… Вот Ларису — другое дело.

Снова прости, Натали!..

— Алё, — сказал я в трубку. — День добрый, пан подколонель1. А у меня к вам еще парочка вопросиков.

Трубка взвизгнула:

— Вы идиот! Вы!..