Возвращение - смерть

- Я Приглашал тебя в номер? - Чаплинский легко подтянул ноги к груди и обнял руками колени. Он бы сел на корточки - здесь можно, но в мягкой, усердно устланной японской материей кровати это было крайне неудобно. - Я звал тебя, Максим? Нет или я стал таким старым и доступным, что меня не ждут даже в квартале красных фонарей? - Наум Леонидович не любил просыпаться вдруг, а уж тем более не любил, когда лозунгом нового дня становились средства массовой информации.

- Мне выйти? - Максим попытался изобразить струнку, но она вяло вытекла из позвоночника, оставляя место только для шарниров. - Извините. Мальчик ударился об молчание и аккуратно подсунул газеты под ноги не выспавшемуся диссиденту.

- Всего лишь, - ухмыльнулся Чаплинский и потянулся за очками. - Всего лишь. Я - то уж подумал - обложили.

Максим задержался в дверях, как бы ожидая дальнейших указаний. А в сущности ему просто было любопытно. Утрется еврейская диаспора провинциальными страстями или все-таки отмоется. И как непрост было был этот Чаплинский, а кое-какие соображения по этому поводу Максим уже наработал и изложил в докладной, кто-то здесь оказался гораздо хитрее него. Чувство большого местного патриотизма охватило его до такой степени, что задумка нового полотна "сеятель раздора "обрела реальные черты выставочной композиции.

- Иди, - выдохнул Чаплинский с удивлением уставившись на заголовок. Иди , я пока почитаю.

- Есть, - Максим щелкнул кроссовками осторожно прикрыл за собой дверь номера. Но на всякий случай присел тут же, рядом на дежурный кожаный стульчик.

На первой полосе газеты, которая явно гордилась призывно красным названием "Рекламный экспресс" и не обращала внимания на недостатки полиграфического исполнения было скромно помещен заголовок "Месть - это блюдо, которое подают холодным. Господин Ч. предпочитает бомбы. Читайте информацию нашего автора на седьмой странице". Наум хмыкнул и на всякий случай налил себе водки - помирать, так с музыкой. Или как говорили раньше его друзья по расшатыванию системы - с утра не выпил - день пропал. На седьмой странице между яростным призывом покупать унитазы у фирм "Мастер Вася" и тут же худеть от лекарственного чая "доктор Саша" Чаплинский обнаружил маленькую заметку, которая сообщала, что в городе находится опасный маниакально настроенный приезжий, который сводит с народом старые счеты с помощью бейсбольной биты и хитроумных лекарственных средств типа бальзама Битнера, а в случае отказа пострадавших принимать его правила игры подкладывает оным бомбу под саму дверь их жилища. Автор предлагал "сдвинуть наши ряды и не употреблять ничего ни внутрь ни снаружи, не посоветовавшись со службой информации МВД области". Наум Чаплинский перечитал заметку ещё раз , пытаясь увидеть в ней глубокий скрытый смысл так неудачно вынесенный на первую полосу. Странное дело - но никакого подвоха, кроме обычных выбрыков общества потребителей он почему - то здесь не нашел...

Но может быть он просто слишком долго не был в этой стране.

- Максим! - зычно крикнул Наум, напоминая себе свою славную худую и крикливую жену Галит. - Максим! - с кем поведешься от того и наберешься, страсть по шумному образу жизни снова давала о себе знать.

- Это что? - спросил Наум, когда Максим аккуратно подпер своим телом дверной косяк . - Это та пресса, которой ты морочил мне голову все утро? Так чтоб ты знал я не пью бальзам Битнера и не играю в бейсбол!

- Это предупреждение , - вяло отозвался продвинутый в вопросах интриг телохранитель. - Дальше последуют условия...

- Какие условия? А если я не соглашусь? то что? Что? - Науму было даже смешно. Нелепая пачкающая руки газетенка претендовала на лавры Нью-Йорк таймс.

- Да вы не волнуйтесь. Сейчас позвонят и все скажут. А бомба это здорово. По - народнически, - одобрил позицию шефа он.

- Бред, - констатировал Чаплинский и тяжело покидая належанную постель направился в ванную.

- А может это любовь? - спросил ему прямо в спину Максим, предпочитая из деликатности сохранять пионерское расстояние.

- В смысле..., - начал было Чаплинский не оборачиваясь.

- В смысле ваша Крылова. А что, есть другая? Ну вы даете...

- Вон отсюда, щенок, - взвизгнул Чаплинский и завертелся на месте, как ужаленный сразу в несколько уязвимых мест. Он терпеть не мог всякого хамства и панибратства. Он и так слишком со многим смирился в этой затюканной родине. Он и так очень страдает без протертых супчиков, которые ему там в сущности там, в Израиле, надоели до черта. Но лезть в душу! Вон! Я сказал , чтобы духу твоего...

В незапертую дверь номера негромко постучали и длинный жесткий нос портье пересек границы частного владения: "Наум Леонидович! К вам посетители. Из мэрии. Будите принимать? Или что им сказать? Или пусть подождут?"