Возвращение Снежной Королевы

– Гей, ромалы! Что-то скучно мы веселимся! А ну, зажжем костер выше неба! Чтобы сердцам было жарко, чтобы тучи подпалить, чтобы луну поджарить! Станем плясать да через этот костер перепрыгивать, как наши деды-конокрады, как настоящие цыгане прошлых времен! Прыгали они через костры, чтобы грехи свои спалить, чтобы кровь свою разгорячить! А ну – танец молодых!

Из-за стола поднялся высокий худой парень со смуглым, словно обожженным адским пламенем лицом, прижал к щеке маленькую старинную скрипочку, тронул ее смычком, заставив струны заплакать, зарыдать горькими слезами. Рядом со скрипачом встали два гитариста – толстый, с густой черной бородой, и старый, с одним глазом на морщинистом лице. Заговорили гитары, перебивая друг друга, перекликаясь серебряными струнами.

Ласло выскочил из-за стола, лихо сбросил на землю белый пиджак, зажал в зубах красную розу, закачался, как тонкое дерево на ветру и пошел по кругу под старую таборную мелодию. Обошел круг, остановился перед своей малолетней невестой, звонко прищелкнул каблуками и протянул ей розу.

Тоненькая девочка поднялась из-за стола, скромно опустила ресницы, взялась за розу двумя пальчиками и поплыла за своим женихом, склонив голову к плечу.

Вся свадьба запела, зарыдала на незнакомом языке, не сводя глаз с молодых. Вдруг невеста громко ойкнула и выпустила цветок, прижала пальцы к губам – на них выступила капля крови – видно, от укола об острые шипы.

– Плохая примета, – прошамкала в темноте рядом с Лерой старуха, мать Шандора.

– Все-то вы, бабушка, видите! – удивилась Лера, покосившись на нее. – Лучше зрячего!

Открылась дверь, и в прямоугольнике неверного пляшущего света от костров появился толстый силуэт Шандора.

– Я поесть принес, – вполголоса сообщил он, – ты с дороги голодная, наверно.

Она и правда безумно хотела есть. И еще пить и вымыться. Но кутерьма со свадьбой затянется надолго, потом будет деловой разговор с Ласло, если он, конечно, будет способен, так что не скоро обретет она относительный покой.

Шандор поставил на стол тарелку с пирогами и две бутылки.

– В которой вода? – спросила Лера, она плохо видела в полутьме.

– Не хочешь, значит, за здоровье молодых выпить? – усмехнулся Шандор.

Показалось ли ей, что в голосе его прозвучала озабоченность?

– Просто пить очень хочется, – уклончиво ответила она.

Хотя перед этим цыганом можно было бы и не скрываться, он-то прекрасно знал, как она относится к Ласло Клоуну. У нее мелькнула мысль, что он очень много знает, во всяком случае, гораздо больше, чем думает Ласло. Хотя этот хлыщ, что вечно под кокаином, кажется, вообще ни о чем не думает – во всяком случае сейчас. Какие уж дела, когда неделю будут гулять. Нашел время играть свадьбу…

– Не скажи, – возразил Шандор; оказывается, последние слова она произнесла вслух, – это дело давно сговоренное, еще когда невесте лет шесть было. Семья у них богатая, так что откладывать никак нельзя. У нас закон такой, а закон нарушать нельзя, это святое.

Он нашел широкую чашку, налил туда вина, разбавив водой, накрошил мелко пирога и стал кормить старуху, ласково приговаривая что-то на своем языке. Старуха разевала рот без единого зуба, черный как могила. Лера налила себе вина, это оказалась крепкая домашняя настойка. Когда-то мама делала такую – на вишнях.

У них в саду росло большое дерево, Лере с ее высоким ростом было легко собирать ягоды. Она вдруг увидела воочию солнечный летний день, Женька сидит на вишне, она, Лера, принимает от него наполненное ягодами ведерко, а мама смотрит на них с крыльца, ласково щурясь, – непривычно оживленная, в светлом цветастом платке, и губы, вымазанные вишневым соком, улыбаются счастливо…

«Размечталась! – тут же одернула она себя. – Нашла время. Никого больше нет – ни мамы, ни братишки». Они все умерли, у нее, Леры, не осталось никого из родных. Она одна на этом свете и может рассчитывать только на себя. Так что не время распускаться.

Она прислушалась. Старуха говорила что-то шамкающим ртом, Шандор слушал, потом ответил ей уже не ласково, а серьезно и настороженно. Лера не понимала ни слова, но уловила интонацию разговора. Она, безусловно, была тревожной. Старуха внезапно крикнула что-то сердито, блеснули в темноте белые бельма. Шандор зарокотал что-то успокаивающе, старуха, однако, не вняла его словам, она резко отодвинула чашку, жидкость пролилась на пол.

Совершенно машинально Лера отставила вино – если что-то пойдет не так, нужно сохранить свежую голову. Шандор собрал остатки еды и вышел, лицо его было серьезным.

Лера уставилась в окно. Старуха в темноте попыхивала своей трубкой.

Музыка стихла, но казалось, что еще сам воздух звенит и рыдает, подпевая цыганской скрипке. Седовласый цыган хлопнул в ладоши, и наступила тишина.

– Пришел ваш час! – воскликнул старик звонким, молодым голосом. – Исполните то, что завещано нам всем дедами и отцами! Плодитесь, размножайтесь и будьте счастливы! Пусть родится у вас целый табор сыновей, смелых, как жених, и красивых, как невеста! Пусть не гаснут ваши костры!