Возвращение странницы

— Эта история началась давным-давно. Я беседовала с Джоселинами и многое узнала от них. Все началось с сэра Эмброуза Джоселина, который не позаботился о женщине, с которой жил, и о своем сыне. Отец сэра Филипа назначил ей небольшое содержание. Но хлеб милосердия горек для того, кто не в силах заплатить за него сам. Роджер Джойс был слабовольным неудачником. Если верить мисс Коллинз, его дочь выросла, считая себя обделенной и обобранной. Джойс умер, когда ей было пятнадцать лет. Мисс Тереза Джоселин взяла ее к себе и после неразумной попытки навязать девочку остальным родственникам увезла за границу. Девочки в таком возрасте особенно остро чувствуют пренебрежение окружающих. Целую неделю она прожила в Джоселинс-Холте и видела все, что досталось бы ей будь ее отец законнорожденным. Должно быть, Энни уезжала оттуда в самых расстроенных и горьких чувствах. Десять лет спустя мисс Джоселин, прежде составившая завещание в ее пользу, вдруг передумала. Она была взбалмошной особой, и через десять лет после того, как взяла к себе Энни Джойс, вдруг воспылала любовью к Энн Джоселин — и завещала ей все свое состояние, — мисс Силвер перевела дыхание и откашлялась. — Этот поступок чрезвычайно трудно объяснить. Он сразу породил неприятности, чего и следовало ожидать. Сэр Филип поссорился с женой. Он запретил ей брать себе деньги, выразившись достаточно резко, а она, в свою очередь, настаивала на своем праве присвоить их. Как известно, она и без того считалась богатой наследницей. Пренебрегая мнением мужа, она уехала к мисс Джоселин во Францию. Можно представить себе, что чувствовала Энни Джойс. Ее отец и мать леди Джоселин были сводными братом и сестрой, но первый жил в нищете, а вторая располагала огромным состоянием. Леди Джоселин имела все, чего не было у Энни Джойс — положение, титул, деньги, поместье, фамилию. Три месяца они прожили под одной крышей. Любой поймет, что за эти три месяца досада и раздражение, которые мучали Энни Джойс, только усилились. То, что произошло на берегу, нам известно лишь со слов сэра Филипа, который пытался увезти обеих женщин в Англию. Возможно, Энни сразу поняла, что Энн смертельно ранена, а может, еще долго ни о чем не подозревала. Но пока она жила в шато, она постепенно оказывалась под влиянием немцев, и наконец ею решили воспользоваться. Должно быть, она сама обмолвилась о своем сходстве с леди Джоселин. Сэр Филип говорил мне, что у его кузины, мисс Терезы Джоселин, была огромная коллекция семейных фотографий. Немцы сами могли судить о поразительном сходстве Энни и Энн. Источником последних сведений о семействе Джоселин стал, Несомненно, мистер Трент. Признаться, мне с самого начала казалось, что сообщник леди Джоселин — человек, близко связанный с этой семьей. Самозванцам особенно важно знать подробности, о которых не подозревают посторонние. Дневник оказал Энни неоценимую помощь, но ничего не сообщал о переменах в жизни сэра Филипа и не мог подсказать, в какое время возвращение его «жены» станет наиболее впечатляющим.

Фрэнк Эбботт слушал ее с почтительным вниманием. Если иной раз в голове у него и мелькала непочтительная мысль — что-нибудь вроде «очередные наставления Моди», если в глазах порой и загорались иронические искры, то это не мешало ему испытывать привязанность и уважение к мисс Силвер, которым он уже перестал удивляться. Наконец она поднялась, он выпрямился.

— Кстати, Джоселин дал объявление о смерти жены во всех газетах и указал дату, — он взял со стола «Тайме» и пробежался взглядом по узкой колонке. — Вот оно: «26 июня 1940 года в ходе военных действий Энн, жена сэра Филипа Джоселина…» Полагаю, в следующий раз мы увидим его имя в рубрике свадебных объявлений.

Мисс Силвер укоризненно кашлянула и отозвалась:

— Будем надеяться.