Возвращение странницы

– Он спросил ее, говорила ли она кому-нибудь о своем письме по поводу Энни Джойс. Она сказала, что нет. Он назначил ей встречу с леди Джослин под часами на вокзале Ватерлоо вчера без четверти четыре. Она должна была держать в левой руке газету, с тем чтобы ее можно было легко узнать. Именно в этом месте мисс Коллинз совершила, боюсь, весьма печальную ошибку. Она сказала мужчине, с которым говорила, что узнала бы леди Джослин повсюду, даже если та настолько похожа на Энни. И после этого она стала объяснять, что никогда не будет введена сходством в заблуждение. Я не точно передаю вам ее слова, поскольку она говорила очень сумбурно, и рассказываю только суть. После того как она сказала, что видела портрет леди Джослин в газетах, мужчина спросил, отличила бы она ее от Энни, и она ответила, что по картинке – нет, но если бы пришлось увидеть обеих, то узнала бы. Он спросил: «Как?» – и она сказала: «Ну, это очень просто!» Именно в тот момент, когда она рассказала мне это, я почувствовала легкое беспокойство. Это было не мое дело, но я не могла отделаться от мысли, что мисс Коллинз поступила неблагоразумно, взяв такой тон. Даже при повторении ею этих слов ее намерение намекнуть на какое-то особое знание было совершенно очевидным. Я спросила ее, как она может быть уверена, что всегда отличит Энни Джойс от леди Джослин – не было ли, например, какой-то особой приметы, с помощью которой можно было бы уверенно опознать мисс Джойс. Я сказала, что семья не сразу убедилась в том, что к ним вернулась именно леди Джослин, поэтому всякое особое знание, которым обладает мисс Коллинз, могло бы оказаться очень важным.

– Вы так сказали?

– Да, Фрэнк. И когда я это сказала, она заговорила в очень возбужденной манере. Боюсь, она, бедняжка, была обрадована и польщена мыслью, что является обладательницей важной тайны.

– Что она сказала?

– Я приведу вам ее собственные слова как можно точнее. Вот они: «Именно это я ему, в сущности, и сказала. «Меня не обмануть, – говорю я, – ни за что на свете». На что джентльмен приятно рассмеялся и сказал ей, что она очень самоуверенна, а она ответила, что уверена, но не объяснила почему. Но мне она сказала, что когда растишь ребенка с пяти лет, и моешь его, и одеваешь, и все делаешь, то, само собой, будешь знать все, что положено. Я не знаю, как много она бы еще рассказала, потому что в этот момент поезд остановился и вошла толпа людей. Мы больше не разговаривали на частные темы, но на платформе она обернулась и пригласила меня навестить ее, когда в следующий раз я буду в Блэкхите, а я записала для нее свое имя и адрес.

Фрэнк Эббот с острым интересом ждал продолжения.

– Да, а почему вы это сделали?

Мисс сложила руки на вязанье.

– Я подумала, что она была неосмотрительна. И боялась, что она, возможно, создала ложное впечатление. Я сочла вероятным, что она может оказаться в трудной ситуации. Я подумала, что вряд ли у нее есть кто-то, с кем ей захочется посоветоваться, и что ей может понадобиться совет. Что-то вроде этого, Фрэнк, но, пожалуй, не так определенно. Трудно не быть благоразумным, когда событие уже произошло.

С минуту он молчал. Потом сказал:

– Вкратце так… Нелли Коллинз обладала, или притворялась, что обладала, какой-то особой информацией об Энни Джойс. Если Энни Джойс мертва, эта информация не представляет ни малейшего интереса ни для кого – если только Джослины не имеют каких-то оставшихся сомнений относительно того, действительно ли выжила именно леди Джослин. В этом случае они были бы рады прямым доказательствам и благодарны Нелли. Тут нет возможного мотива для убийства. С другой стороны, если та, что выжила, – Энни Джойс, а леди Джослин мертва уже три с половиной года, как и написано на надгробии, тогда женщина, которая заняла ее место, должна играть по очень высокой ставке – она, очевидно, считает, что добилась успеха. И тут вдруг появляется Нелли Коллинз со своим «Я мыла ее и одевала, и уж кому о ней знать, как не мне?». Никакой более сильный мотив и не требуется.

– Верно, – сказала мисс Сильвер.

– Но ей звонил и договаривался о встрече мужчина…

– Да – от имени леди Джослин.

– Вы совершенно уверены, что Нелли Коллинз так сказала?

– Совершенно уверена, Фрэнк.

Он отодвинул стул и встал.

– Тогда ставлю миллион к одному, что у леди Джослин имеется совершенно несокрушимое алиби.

Глава 20

Анна Джослин открыла входную дверь своей квартиры. И с удивлением посмотрела на стоящих перед нею двух мужчин. Один из них, массивный, средних лет, был похож на мощную колонну, другой, элегантный молодой человек, уместнее выглядел бы в гостиной.

Представившись старшим инспектором сыскной полиции Лэмом, первый мужчина перешагнул порог, наскоро представил своего спутника как сержанта сыскной полиции Эббота и голосом, не вполне утратившим свой первоначальный деревенский акцент, заметил:

– Быть может, вы позволите нам переговорить с вами, леди Джослин?