Возвращение. Танец страсти

Она постоянно останавливала прохожих и спрашивала, не видели ли они Хавьера, сотни раз доставая из кармана его фото. Ей даже удалось встретить людей, которым казалось, что они его видели. Этот гитарист был хорошо известен в Малаге, и несколько человек с уверенностью сказали, что видели его перед отъездом, хотя после этого он им не попадался. В какой-то момент ее надежды окрепли, когда кто-то любезно сообщил, что только что видел мужчину с гитарой. Мерседес поспешила в указанном направлении и вскоре увидела спину того, кого ей описали. Ее сердце замерло в груди. Заметив худощавую фигуру человека с потрепанным футляром, она поспешила за ним. Мерседес позвала его, он обернулся. Она тут же поняла, что он не имеет с Хавьером ничего общего. Она стояла лицом к лицу с мужчиной старше пятидесяти. Мерседес извинилась, он пошел прочь. Ее душили слезы разочарования.

Она вернулась туда, где оставила своих попутчиков. Из своего убогого скарба им удалось соорудить уютное гнездышко. Хави уже спал, развалившись на руках у матери. Мануэла дремала, откинув голову на деревянный проем двери. Они оба выглядели такими умиротворенными…

Мерседес побрела дальше, посмотреть, не удастся ли найти немного еды. Она встала в две очереди, но ее постигло лишь разочарование — продукты закончились до того, как подошла ее очередь. Когда, постояв в третьей, она раздобыла несколько граммов чечевицы, это стало настоящей победой.

Когда-то Альмерия была красивым городом, но Мерседес слишком устала, чтобы обращать внимание на красоты, и совершенно не знала, куда идти. Постояв в трех очередях, она абсолютно потерялась во времени. Часов у нее не было, а послеполуденное солнце было плохим подсказчиком. Вероятно, ее не было часа два.

Возвращаясь в центр города, Мерседес услышала вдалеке вой сирены и вскоре после этого взрыв, потом еще один, на этот раз ближе. Над головой пролетел сияющий серебром самолет. Только не здесь! Недолго они пребывали на небесах обетованных.

Подойдя ближе к главной площади, она почувствовала запах гари, а повернув за угол, обнаружила, что движется против течения. Совсем как в тот день, когда она только повстречала эту процессию из Малаги. На этот раз ей пришлось пробираться сквозь толпу. Внутри нее росла паника. С того момента, как она покинула Гранаду, Мерседес еще никогда так не пугалась. Она была даже больше напугана, чем тогда, на дороге. Бегущие люди отпихивали девушку, но она пробиралась сквозь них, направляясь к концу улицы, где смогла остановиться и переждать, пока схлынет поток.

После всех появились раненые. Некоторых вели, некоторых несли, многие остались лежать. Это был лишающий духа и сил молчаливый парад. В конце концов все прошли, исключая нескольких отставших, теперь неподвижных, засыпанных кусками каменной кладки; улица опять была спокойна. Мерседес задрожала от страха. Хотя она представляла, что увидит, когда повернет за угол площади, ее муки лишь усилились, когда она столкнулась с реальностью. Целая сторона улицы ушла в небытие, все здания были разрушены. Не уцелела ни одна стена, ни один столб. Это была груда покореженного металла, из которой торчали погнутые рамы и почерневшее дерево. Все обуглилось и сравнялось с землей. Мерседес вспомнила, что магазин, где Мануэла устроила себе временное убежище, находился в дальнем углу улицы. И она увидела лишь пустое место там, где когда-то стоял магазин.

— Святая Мария, Матерь Божья… Святая Мария, Матерь Божья… — бормотала она сквозь слезы. Мерседес быстро пересекла площадь и сразу, по обуглившимся обломкам, узнала части темно-зеленого фасада магазина, где она последний раз видела своих друзей. Там ничего не осталось, кроме опавшей штукатурки и скрученных металлических балок.

Мерседес стояла, не двигаясь. Гибель двух людей, которых она едва знала, но успела полюбить всей душой, оставила в ее сердце огромную пустоту.

Кто-то подошел сзади и похлопал ее по плечу.

Она вздрогнула и обернулась. Мануэла!

Но это была не она. Это была какая-то старуха.

— Я видела их. Сочувствую. У них не было ни единого шанса, когда упал этот снаряд.

Поскольку их убежище находилось совсем близко от центра взрыва — на это указывала воронка, — они погибли мгновенно. Об этом Мерседес подумала в первую очередь. По крайней мере, Хави крепко спал. Она отчаянно надеялась, что все было именно так и они не мучались.

— Твоя семья?

Мерседес покачала головой. Она не могла говорить. Да и что скажешь? Она просто стояла и смотрела в оцепенении на то место, где когда-то сидели ее друзья.

Десятки человек погибли. Лишь немногие из жертв налета были коренными жителями Альмерии, большинство, как Мануэла и Хави, протащились две сотни километров только для того, чтобы умереть в чужом городе. Фашистские бомбардировщики отличались меткостью. Они знали, что на улицах будет полно беженцев, легких мишеней, беззащитных людей.