Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

Часть III

Глава 1

Над болотом то и дело появлялись клочья тумана, стягивались в подобие огромной кипы грязной шерсти, уплотнялись, а потом их несло с жутковатой целеустремленностью. Олег всякий раз давал дорогу, и Томас, подражая более знающему спутнику, тут же посылал коня в сторону. Из болотной жижи часто высовывались головы странных существ, устрашенный Томас крестился и уверял себя, что это лягушки, просто лягушки, только очень большие.

Черная поверхность во многих местах булькает, чавкает, оттуда поднимается горбиком жидкая грязь и расплывается во все стороны. Часто грязь вздувается пузырями, что шумно лопаются, а вместе с брызгами распространяется жуткое зловоние. Кое-где торчат облепленные грязью мшистые кочки, Томасу почудилось, что они медленно опускаются, словно разъедаемые снизу.

На некоторые взбираются крупные белесые черви, полупрозрачные, Томаса едва не стошнило, когда увидел, как внутри сегментов пульсируют отвратительные внутренности. Конь сам шарахался от таких кочек, одна впереди вся состоит из таких копошащихся червей, словно кочка уже утонула, а черви продолжают карабкаться друг на друга…

И все же болото становится все зловоннее и, что хуже всего, дно постепенно уходит из-под ног. Мохнатые кочки остались за спиной, а впереди только море чавкающей и булькающей грязи. Пузыри поднимаются огромные, а когда готовились лопнуть, Томас зажмуривался и закрывал ладонями лицо: брызги взлетают выше головы.

Могучие кони выбились из сил, с морд слетает кровавая пена, оба хрипят и стонут, бока судорожно вздымаются. Наконец конь Томаса остановился, весь дрожа, рыцарь поспешно соскочил прямо в грязь, разбрызгивая тяжелые липкие волны, погрузился до пояса, но конь благодарно вздохнул.

Томас принялся его поглаживать и говорить подбадривающие слова, Олег взглянул на них, тоже слез в топкую грязь и сразу же пошел дальше. Его конь вздохнул и покорно потащился следом.

Томас крикнул в спину:

– У коней чутье, а ты как насчет ям?

– А у нас есть головы, – ответил Олег, не поворачиваясь.

Он не замедлил шаг, Томас стиснул челюсти, вообще-то он крикнул, чтобы хоть чуточку задержать язычника. Не признаваться же, что от кончиков ушей до пят дрожит от усталости и мечтает постоять и перевести дух, но конский зад с красным хвостом медленно отдаляется, и Томас, взмолившись про себя Пресвятой Деве, заставил себя идти по сдвигающемуся следу грязи.

Калика то ли в самом деле чует, то ли как-то ориентируется на всплывающие пузыри, но двигается зигзагами, всякий раз выбирая самые твердые и высокие места. Иногда грязь опускалась до колен, дважды Томас проваливался по грудь. Отчаяние все больше стискивало сердце, он усердно молился, прося сил и стойкости, ведь не для себя, для вящего дела, усталое тело почти не слушалось, и вдруг, как далекий набат, донесся крик:

– Томас, там берег!.. Я вижу деревья!