Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

– Не совсем то, – ответил он. – Есть еще хуже… Точнее, непривычнее. Словом, есть некая наднациональная структура, как теперь говорят. Обладает большой властью и возможностями. Ее люди внедрены во все властные структуры мира, как в финансовые, военные, массмедиа и прочее-прочее. Возглавляет ее Совет Тайных… Это и есть наша организация. Можно даже с большой буквы – Организация. Мы беремся решать те проблемы, которые не решается даже упомянуть вслух правительство, любое правительство, из боязни… ну, из боязни!

– Ни фига себе, – сказала она. Теперь, когда он явно не собирался класть голову ей на колени, она ощутила некоторый интерес к разговору. – Значит, вы считаете себя настолько крутыми, что правительства всех стран для вас вроде кур на дороге под колесами ваших автомобилей?

Он сказал:

– Зачем же так? Вон группка зеленых берется спасать пингвинов, которых не спасает правительство. Значит ли это, что зеленые круче? Мы тоже беремся решать проблемы, о которых все знают, но… стыдливо закрывают глаза. Даже когда понимают, что в таком виде цивилизация обречена. И вот-вот рухнет. Но проклятые «права человека», умело вам навязанные, оказались настолько крепкими, что…

Он раздраженно умолк. Она спросила осторожно:

– Какие такие проблемы?

Он явно мялся, не решаясь что-то сказать. Она ощутила, что деятельность их Организации, судя по его смущению, в самом деле вряд ли пользовалась бы одобрением у большинства людей.

– Возьмем, для примера, – сказал он, – такую проблему… Раньше женщина рожала с десяток детей, а то и больше. Словом, всю жизнь рожала. Когда десять, а когда и двадцать. Я не говорю, что это хорошо или плохо! Просто мир был другим, противозачаточных не знали, женщина всякий раз рожала… Пятеро из таких детей мерло еще до годовалого возраста. Еще пятеро – не достигнув пятнадцати лет. В половую зрелость, таким образом, входили только совершенно здоровые, иммунные ко всем болезням люди. С их детьми история повторялась… Но вот пришла наша великолепная медицина. Сама по себе медицина… просто медицина. Она точно так же может отбирать детей здоровых, а нездоровых… А-а-а, уже морщишься? Так вот, сейчас нынешняя мораль велит сохранять жизнь любому больному, дебилу, уроду. Медицина, послушный инструмент нашей морали, сохраняет. Уже треть населения планеты состоит из больных и умственно неполноценных. А размножаются они быстрее здоровых: делать-то больше нечего, а пособия выплачивают о-го-го какие! Здоровые завидуют. Не такая бы и беда, если бы размножались только среди своих! Увы, вступают в брак и с полноценными людьми, внося больные гены в общих детей. Сейчас человечество на той опасной грани, когда генетический аппарат настолько загажен болезнями, что вот-вот возврат к здоровью станет невозможным. И что же? Все руководители стран это знают. И все ученые. Но… молчат. Потому что заикнуться о евгенике – это прослыть фашистом, мракобесом, человеконенавистником… слово-то какое! Что делается во вред человечеству, то объявлено любовью «к каждому отдельному человеку», а в чем в самом деле спасение человечества, то это именуется че-ло-ве-ко-не-на-вист-ни-чест-вом!

Она спросила язвительно:

– Потому вы, такие добренькие «вообще», готовы делать то, за что не берется ни одно цивилизованное правительство?

Он мирно усмехнулся:

– А нам не нужны голоса избирателей. Голоса рядовых избирателей.

– У тебя странная идиосинкразия к рядовым!

– Рядовым не нужны звезды, – ответил он серьезно. – Рядовым нужен свой огородик. А голос рядового, увы, почему-то приравнен к голосу нерядового. Но рядовых везде больше… Так любой правитель, как бы ни хотел к звездам, будет издавать законы об улучшении огородиков, дабы не растерять голоса. Править миром должен тот, кто не зависит от благорасположения извозчиков и слесарей. К этому, кстати, и двигается мир, но медленно, медленно…

Она не поняла, что он имел в виду, потому и спросила, как может спросить женщина, которая изо всех сил показывает, что она без всяких там комплексов:

– Что ты имеешь в виду?

– Не столько мудрости недостает, – сказал он невесело, – как смелости. Человек по природе своей – конформист. Все неконформисты были изгнаны еще в пещерное время, где и погибли в лапах саблезубых и пещерных. Оставались только те, кто… уживался. Так сформировалось общество. Из уживчивых! Но беда уживчивых, что им очень легко навязать любую идею, любые взгляды, любое поведение… если доказать, что это на пользу общества. Сейчас из-за таких человечество уже страдает…

Она спросила живо:

– А кто навязал?

Он отвел глаза, голос стал угрюмым:

– Да мы и навязали. Не сейчас, давно… Наше тайное общество насчитывает тысячи лет.

Она радостно подскочила, глаза заблестели, как звезды.

– Я всегда верила, что существуют эти… теософские знания! Древняя мудрость, раскопки Атлантиды, инопланетяне, магия гиксосов… Масоны клянутся, что их обществу две тысячи лет, правда? А всякие там розенкрейцеры…

Он поморщился, но голос оставался мягким.