Возвращение царя обезьян

– Ой! Извините. Я не знала, что вы император… А вы отлично выглядите! – Блондинка решила зайти с комплиментов и заботы. – Да ещё и трудитесь, какой молодец! Физические нагрузки очень полезны в вашем возрасте, но только умеренные, не перетруждайте позвоночник, иначе могут начаться проблемы, а у вас тут с лекарствами, наверное, тоже полное средневековье, да? Новокаиновую блокаду в случае чего есть возможность поставить? Где у вас тут поликлиника? Хотя уж к вам, наверное, врачи на дом приходят? Но, если что, я умею делать уколы внутримышечно в ягодичн… ай!

Сунь Укун пребольно ущипнул её прямо за ту самую мышцу для уколов.

– Ты чего щиплешься?!

– А ты что несёшь, женщина-а?! Раскрой свой разум! Какая блокада?! Какие неизвестные, непонятные и невменяемые слова? Ново…ка…ко…ин, что?! Неужели ты хочешь зачаровать нашего императора научным ведьмовством?!

– Нет!

– Не слушай её, великий Юй-ди! Слова моей жены идут впереди мыслей!

– Ой, всё! Я просто пыталась быть вежливой!

Тяньгоу высунула влажный нос в коридор и принюхалась. Спор людей и демонов было слышно более чем хорошо. Чуткое обоняние собаки различало запахи всех присутствующих.

Бессмертный император пах белым лотосом и конским навозом. Блондинка пахла человеческим потом и молодостью. Обезьяна воняла обезьяной и мудростью, это логично. Как и то, что свинья пахла свиньёй – жиром, потом, солью, сочным мясом, в которое хочется вгрызться зубами. Запах людоеда отдавал смесью ароматов болотного ила, плесени и разложения.

Такое мясо она бы точно есть не стала, даже в голодные дни можно подыскать что-то, что потом не вывернет наизнанку твой желудок. Поразмыслив минуту, она решила не ждать, когда вся эта толпа разойдётся по своим делам. Пока никто не смотрит, можно было бы снова обратиться в маленькую собачку, чтобы быть менее заметной. Но маленькие собачки медленнее бегают.

Можно было стать огромным волкодавом, но уж тогда она точно привлечёт всеобщее внимание. Поэтому Тяньгоу просто по-быстрому пробежала вдоль коридора в противоположную сторону, в надежде, что где-то там сможет найти выход. Но обезьянья рука проворно ухватила её за хвост, подняла вверх, потрясла так, что, казалось, весь хвост оторвётся, а потом бросила в ноги пахнущему навозом императору. Упав к его ногам, Тяньгоу тут же приняла человеческий облик.

– Я мог бы убить тебя, служка быка, – грозно сказал Сунь Укун, – но ты зачем-то спасла мою женщину, поэтому сегодня ты не умрёшь. От моей руки уж точно. Однако я не властен над руками и думами моих братьев, моей жены и самого великого императора. Как не властен и над тем самозванцем, который пирует на троне, водрузив шляпу с подвесками на свой низкий лоб. А также не властен я над обезьянами, которых он привёл с собой. Ведь песчинка не имеет власти над барханом, а капля над океаном. Дождь, поливающий землю, не выбирает, куда ему упасть, а облака не выбирают путь, по которому их гонит ветер. Ветер же…

– Да мы всё уже поняли!!! – слаженным хором сказали все.

Даже небесные лошади поддержали этот дружный хор согласным ржанием. Две любопытные конские морды с золотистыми чёлками заинтересованно свесились из денников и повели по воздуху широкими ноздрями. А что вы тут творите, добрые люди?

– Укун, ну какой же ты душный! – праведно возмутилась Ольга и, наклонившись, помогла несчастной китаянке встать.

На Тяньгоу были надеты всё те же джинсы и растянутая дешёвая футболка, которые она стащила у туристки в Индии. И сандалии, очевидно, мужские, потому что грубые и широкие. Узенькая ножка девушки болталась в них, так что ей пришлось до предела застегнуть липучки.

– Вы помогли мне вылечиться? – с чувством спросила Ольга. – Большое вам спасибо! Не представляю, что бы я без вас делала! Мой муж, видите ли, предпочёл сидеть и смотреть, как я умираю, так что если бы не вы…

Потом девушка приобняла китаянку, и они тихо отошли в сторону. Блондинка продолжала что-то говорить, а секретарь У Мована помалкивала, но слушала, заинтересованно наклоняя голову в разные стороны – развесила уши, собака есть собака.

– Это твоя выходка? – Пронесясь по каменным коридорам Пещеры, скребущей облака, грозный У Мован широким шагом вошёл в комнату.

Царевна знала, что он идёт, – наверное, даже в недрах Диюя и то слышали, как он топал. Это дало ей возможность принять эффектную позу на подушках, приспустив бретельку красного пеньюара и красивым жестом поправляя причёску.

– О чём ты говоришь, муж мой? Чем заслужила я эти суровые речи?

– Кошка гуду, – прошипел он, схватив её за шею огромной рукой. – Эта проклятая кошка, натравленная на ученицу обезьяны, – твоя работа?

Мован принялся трясти красавицу, как тонкий ствол дерева, так что царевна испугалась, что он сломает ей позвоночник.

– Я… хотела помочь тебе…

– Так помогала бы! Твоя кошка не справилась, эта бледноволосая тварь жива! И если она выжила после чар магии гуду, то у нас будут проблемы, которых мы раньше даже представить себе не могли.

Яшмовое Личико открыла было свой красивый ротик, но демон-бык не планировал вести диалог, как всегда перебив её: