Возвращение Урмана-1

Однажды отец привёл Альберта на крутой берег реки. Стоял летний знойный день, но под сенью вязов было хорошо. От реки несло тиной и прохладой. Альберту было всего шесть, может чуть больше, уже никто не упомнит. Даже та река давно иссохла. Её дно умостили плитами и по ней перегоняют скот на продажу.

Отец ещё не знал, что семейному счастью скоро придёт конец. Тянулись последние спокойные дни. Уже через полмесяца умрет старый герцог. Начнется борьба за власть и лишние наследники будут обречены. Отца сгноят в темнице, лишь за то, что он брат нового государя. Но тогда Альберт не разбирался в политике. Он был счастлив ветру, реке, особенно голубому небу. Здесь, в безопасной тени, небо казалось необычайным, прекрасным.

Отец споткнулся о какой-то пушистый комок земли и чуть не растянулся. Он, было, ругнулся, но тут же смолк. Под ногами бурлил огромный разворошённый муравейник. Мириады насекомых разбегались вокруг. Одни тащили яйца в безопасное место, другие искали виновных. Запахло кислым.

– Всегда должен быть виноватый, – хмыкнул отец. – Ну-ка, волчонок, давай-ка отойдём, пока не покусали!

Они оба, как зачарованные смотрели на возню насекомых. Действия муравьев только выглядели беспорядочной суматохой. Всё подчинялось железной логике.

– Я даже и не заметил, как дал им столько пищи для действий, – произнёс родитель. Он был взволнован. Как позднее догадался Альберт, именно тогда отец решил идти до конца, что и погубило.

– Всего лишь нечаянно задел, бессознательно… Но породил жизнь, борьбу! Видимо, в этом мире должны быть такие смутьяны, которые своими, пусть даже и безумными поступками двигают мир вперёд!

Тогда Альберт ничего не понял, но запомнил слова. Сначала как последнюю память, потом как призыв к действию. Начинающий священник давал повод, как он говорил «подкидывал кость», а собаки уже начинали грызню. Лишь бы только движение продолжалось. Не стесняясь в средствах, Альберт получил не только высший сан, но и преумножил богатства церкви. Теперь он мог приказывать. Слово обрело силу. Это было хорошо.

Альберт продолжать изучать старые легенды. Чтение затягивало, погребало под слоями домыслов и нелепиц. Однако многое, прежде необъяснимое поведение сильнейших мира сего, становилось ясным.

По преданию Азамат, последний из легендарных вождей Диких кланов, проклял мир. Он то ли предвидел, то притянул своей неукротимой ненавистью, гибель захватчикам. С тех пор, правда, уже столько воды утекло, что даже и не известно, кто был жертва, а кто виновник. Но вскоре появилось и другое предсказание, о приходе спасителей, избранных. И вот тут начинались сложности. Каждый из толкователей предлагал собственную систему поиска избранных.

Они все дураки! И те, кто предсказывал, и те, кто рассчитывал. Это их воля породила безумие. Они невзначай расшевелили муравейник и теперь из него полезла всякая дрянь. Одни только темные мессии чего стоят! Откуда они вообще взялись? Что, родились и сразу, едва на ноги встали, темные мессии? Нет, надо было учиться, как-то… деградировать что ли, воспылать ненавистью ко всему живому, теплому, испытывающему чувства.

– Избранный – это тот, кого избрали, – прошептал епископ. – Возможно, что какие-то особые способности и не важны. Главное, непоколебимая уверенность. А, может, я и ошибаюсь. Так, есть чародеи неслыханной силы. Один собирает гигантскую армию и нанимает флот. Другой – выведывает наши секреты и платит чистым золотом за мелкие услуги. Зачем?

Легенда о спасителях говорила, что их будет двое. Один, якобы светоч, возжигатель сердец. Он вселит надежду. Другой – пожиратель, впитает прорвавшуюся тьму.

– Господин! – погрузившийся в размышление Альберт и не заметил, как в келью вошёл служка со свитком. – Вам передали!

Альберт бегло пробежал глазами. Слова «не подкрадывайся больше, а то выпорю» замерли на устах. На севере творилось что-то странное, проливались реки крови. Грех было этим не воспользоваться!

– Собирай вещи, мы едем в Фехервар! – скомандовал Альберт. – Наш юный неслух Марий снова в центре внимания!

Идея спуститься вниз с горы оказалась глупой. Хотя ничего получше всё равно не было. Разве что потихоньку ржаветь на мертвых скалах. Марий вышел к поселению, но жители были из луцернов, причём примкнувшим к восстанию. Уже потом, улепётывая со скоростью, какую позволял панцирь, рыцарь клял себя за невнимательность. Если бы он сразу заметил малиновые флаги! Слава работала против него: так бы, подумаешь, какой-то вояка, мало ли таких бродит по острову, но нет, хвастливый алый панцирь как у вареного рака! Такое не забудешь! Народ помнил резню в Пагорках, нападение на хутор и ночной бой в Кернау. Красный Дракон стал пугалом для восставших.

Страх гнал усталого рыцаря в самую глушь, вниз по руслу Змеиной. Он помнил дурную славу этих мест. Тут все названия были на одну тему. Ручей Гадюшница, змеиная речка, чешуйчатые горы… Марий ненавидел змей, но выбора не было. Свора уже шла по следу. Издалека разносился заливистый лай псов загонщиков.

– Не дождётесь, гады! – буркнул Марий. – Живым не дамся!