Возвращение в Белоземицу

Остановившись у своего чемодана, девушка вытащила из него другой халат и ещё что-то с кружевами, красивого атласного цвета.

– Правда ли, что я пахну мышами? Хочешь проверить?

«Она что, издевается надо мной? Или специально провоцирует на что-то?»

– Яна, – стараюсь держаться, – я про зеленоглазых.

– Дим, надеюсь, ты когда-нибудь всё же научишься говорить сложные вещи и задавать страшные вопросы. Но пока у тебя не получается…

Лишь когда мы подошли к бане, я вдруг обнаружил, что сжимаю своё чистое бельё и свежее полотенце. В какой момент эти вещи появились в моих руках так и не вспомнил.

Скрипнув, за нами закрылась дверь и Яна лениво-медлительными движениями начала расстёгивать пуговицы халата. Сверху вниз. Первая… Вторая… Показались чашечки купальника, прикрывающие два соблазнительных полукружия, а у меня во рту стало сухо.

Девушка щёлкнула меня по носу так, что я едва не подпрыгнул. От неожиданности, но было и по-настоящему больно!

– Проснись, о мой великий господин! – её голос смеялся, а лицо было опущено вниз и мне не видно.

Быстро скинув одежду, она заскочила в помывочную и я, кляня себя последними словами, почти сорвал свои вещи, швырнул их на лавку и бросился за подругой.

– Яна, хранитель сказал, что для того, чтобы цвет глаз изменился и стал таким зелёным, вот как у тебя, ведьма должна убить человека, – резко, разом, точно бросаясь в омут, высказал я.

– Всё верно, Дим, но он забыл упомянуть детали, – она убрала уже мокрые волосы со лба и выпрямилась. – Не просто убить человека, а выпить его. Осушить жизненные силы так, чтобы он умер. После этого, глаза приобретают зелёный цвет. Не сразу, но очень скоро. Если же убить таким образом не одного, а хотя бы двоих, сразу, то цвет получится глубокий и яркий, с невозможным от природы оттенком.

Её удивительные, потрясающие, поразительные глаза смотрели прямо в мои. И даже сейчас, в полумраке бани, я хорошо видел их невероятный тон свежей весенней зелени. Девушка шагнула ближе, и её высокая грудь коснулась моей. Я постарался побороть в себе невольный внутренний трепет, и кто бы подсказал как совладать с гормонами в двадцать два года!

Но услышанное только что…

Передо мной стоит ведьма. Ведьма, которая убила. Настоящих, живых людей, как минимум двоих, чтоб стать ею.

«Ей подобные убивают нас!»

Рык рвётся на волю. Давлю это воспоминание – не сейчас, позже порычим, если хочется.

– Скажи, зачем… – мой голос звучит почти нормально. – Зачем ты это сделала? И как мне теперь верить тебе?

Глава 22

Глава 22

– Как верить? ­– она вскинула брови, – Дим, а что изменилось? А тебя предала может быть, или что?

– Нет, но…

– Скажи, а сам ты во время этого своего действа, – она поводила пальчиками в воздухе, – не приносил жертвы? Ни за что не поверю!

– Да, но это был пёс! И я сам… – прикусываю себе язык, потому что подробности знать ей нельзя, а уж тем более, нельзя говорить о второй личине, что тогда мною управляла. Неизвестно что это даст ведьме, но нельзя. Заканчиваю уверенно: – это был пёс. Ты же убила минимум двоих людей. Или больше? Подстраховалась по своей привычке?

– Их было трое, Дим, – она не опускает взгляд. – Поймали меня, когда шла от подруги вечером. Как-то очень быстро и ловко отвлекли внимание, двое подхватили сзади. Я даже кричать не могла, хотя там было очень глухое место, кричи-не кричи…

Слова застряли в моей глотке, а ведьма продолжала:

– Оттащили за кусты акации, конец весны был и всё цвело – запахи просто обалденные. Разложили на мокрой траве, один схватил за голову, поднёс к глазам ножичек, что бы видела, значит, а дружки внизу: задрали платье, любуются и гогочут. Эстеты…

– Не надо, Ян… – попросил я тихо.

Я вдруг представил, всего на миг, как её, вот такую хрупкую и беззащитную, совсем юную, хватают какие-то прыщавые подростки, и на душе поднялось нечто новое, незнакомое раньше. В этот момент я бы убил этих троих, возможно даже медленно, ощущая их боль и наслаждаясь ею. Девушка смотрела всё так же, хотя в глазах кажется появилось какое-то странное выражение.

– Я пыталась брыкаться. Хотя и нож, хотя и не было смысла – слишком неравны силы. Сидевший у лица схватил меня за грудь и сжал, и приказал не дёргаться, а ножом царапнул скулу. Вот здесь, – она провела ладонью по коже и посмотрела на пальцы, точно ожидая увидеть следы крови. Её ресницы выдавали странный дрожащий танец, и я не мог определить: вода ли на её щеках, или же это злые слёзы чертят свои дорожки. – Может быть он не специально, не знаю, но меня вдруг накрыло. Как будто повязка на глаза упала, вообще ничего не видела и не помню до сих пор. Пришла в себя там же, сидела и ревела навзрыд, а эти лежали вокруг, лица перекошенные и глаза красные-красные. И ревела не потому что страшно, хотя было конечно, и не потому что больно, а потому что трусы порвали, как это маме объяснить не знала. Долго сидела, пока шок прошёл…

Девушка усмехнулась грустно, а я прижал её к своей груди, ощутил какая она сейчас холодная.

– С тех пор, я ненавижу акацию, её аромата не переношу. Они меня даже тронуть не успели, а я их убила…