Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная

Импресарио Хуаниты упирал на аргументы чисто метафизического свойства: признаете ли вы существование его клиентки? А если так, то можете ли вы законным путем принудить ее уничтожить самое себя? И можете ли вы вступать с ней в какие-либо договорные отношения до того, как она обретет элементарные отличительные признаки личности? Ответственность за ее метаморфозу была возложена на сэра Фрэнсиса. С какой легкостью он породил ее на свет лет десять назад – начиненную динамитом вакханку с пристаней Бильбао! И как тяжко было ему сейчас рыскать в номенклатуре кельтской мифологии, сочиняя для нее новую биографию: романтика Мурнских гор, босоногая девочка, крестьяне поговаривают, что ее подбросили феи и что горные духи поверяют ей свои тайны; шальная девчонка, сорвиголова, она выгоняет осла из стойла и дурачит английских туристов в окружении скал и водопадов! Он читал все это вслух Деннису и сам видел, что это никуда не годится.

Он прочел все это и на совещании в присутствии пока еще безымянной актрисы, ее импресарио и адвоката; при этом присутствовали также начальник юридического отдела студии «Мегалополитен» и начальники отдела рекламы, отдела звезд и отдела внешних сношений. За все время своей работы в Голливуде сэру Фрэнсису ни разу не приходилось бывать на совещании, где собралось бы столько светил великого синедриона корпорации. Они отвергли его сюжет без всякого обсуждения.

– Поработай с недельку дома, Фрэнк, – сказал начальник отдела звезд. – Попробуй найти новый поворот. Или, может, тебе не по душе эта работа?

– Нет, что вы, – вяло возразил сэр Фрэнсис. – Совещание мне очень помогло. Теперь я знаю, чего вы хотите. Уверен, что теперь у меня все пойдет гладко.

– Я всегда с удовольствием смотрю все, что вы для нас стряпаете, – сказал начальник отдела внешних сношений. Но когда за сэром Фрэнсисом закрылась дверь, великие люди переглянулись и покачали головами.

– Еще один бывший, – сказал начальник отдела звезд.

– Ко мне только что приехал двоюродный брат жены, – сказал начальник отдела рекламы. – Может, дать ему попробовать?

– Да, Сэм, – согласились остальные. – Пусть двоюродный брат твоей жены попробует.

После этого сэр Фрэнсис засел дома, и каждый день секретарша приходила к нему писать под диктовку. Он молол какой-то вздор, сочиняя новое имя и новую биографию для Хуаниты; красавица Кэтлин Фитцбурк, гордость знаменитого охотничьего клуба «Голуэй Блэйзерс»; вечерняя заря опускается на берега и отвесные скалы этой суровой страны, а Кэтлин Фитцбурк одна, со сворой гончих, вдали от полуразрушенных башен замка Фитцбурк… Потом наступил день, когда секретарша не явилась. Он позвонил на студию. Его соединяли то с одним кабинетом, то с другим, и в конце концов чей-то голос сказал:

– Да, сэр Фрэнсис, все верно. Мисс Маврокордато переведена в отдел работы со зрителем.

– Ну так пусть мне пришлют еще кого-нибудь.

– Не уверен, что мы сможем сейчас кого-нибудь найти, сэр Фрэнсис.

– Понимаю. Как ни грустно, мне придется тогда поехать на студию и там закончить работу. Вы не смогли бы послать за мной машину?

– Я соединю вас с мистером Ван Глюком.

И снова его стали соединять то с одним кабинетом, то с другим, перекидывая, как волан, пока наконец чей-то голос не произнес:

– Диспетчер по транспорту. Нет, сэр Фрэнсис, к сожалению, у нас сейчас нет под рукой ни одной студийной машины.

Уже ощущая, как плащ короля Лира обволакивает его плечи, сэр Фрэнсис нанял такси и поехал на студию. Он кивнул девушке за конторкой у входа с чуть меньшей учтивостью, чем обычно.

– Доброе утро, сэр Фрэнсис, – сказала она. – Чем могу быть вам полезна?

– Спасибо, ничем.

– Вы кого-нибудь ищете?

– Нет, никого.

Лифтерша взглянула на него вопросительно:

– Хотите подняться?

– Конечно, к себе на третий.

Он прошел по знакомому безликому коридору, распахнул знакомую дверь и замер на пороге. За его столом сидел какой-то неизвестный ему человек.

– Простите, – сказал сэр Фрэнсис. – Что за глупость. Никогда со мной этого не случалось. – Он попятился и закрыл дверь. Потом тщательно осмотрел ее. Номер комнаты был тот же. Он не ошибся. Однако в прорезь, где последние двенадцать лет – с тех самых пор, как его перевели из сценарного отдела, – стояло его имя, теперь была вставлена карточка с другим именем: «Лоренцо Медичи». Он снова открыл дверь.

– Простите, – сказал он. – Но должно быть, произошла какая-то ошибка.

– Вполне возможно, – сказал мистер Медичи жизнерадостно. – Похоже, здесь все какие-то малость чокнутые. Я тут добрых полдня выгребал из комнаты всякое барахло. Куча хлама, как будто здесь жил кто-нибудь: какие-то пузырьки с лекарствами, книжки, фотографии, детские игры. Кажется, это от какого-то старого англичанина, который дал дуба.

– Я и есть тот старый англичанин, но я не дал дуба.

– Страшно за вас рад. Надеюсь, среди этого хлама ничего ценного не было. А может, это еще валяется тут где-нибудь.

– Пойду повидаю Отто Баумбайна.

– Этот тоже чокнутый, а только вряд ли он что-нибудь знает насчет вашего барахла. Я просто выставил все в коридор, и точка. Вот, может, уборщица…