Возвращение в Чарлстон

– Я хочу сказать, еще хуже, чем ты думаешь. Давай выйдем, я хочу подышать воздухом.

Они пошли в сторону реки мимо нарядно украшенных столов, накрытых для барбекю. Поросят, которых готовили к празднику, забыли снять с огня, и в воздухе стоял тошнотворный, сладковато-острый, тяжелый запах обугленной свинины.

– Билли, все гости говорили об одном. Я провожала их и слышала, как они переговаривались. Все они сомневаются, действительно ли это несчастный случай. Они вспоминали судью и еще какого-то человека. Тоже был несчастный случай. Билли, как ты думаешь, это возможно? Мог ли Стюарт убить своего брата? Сознательно убить?

– Нет. Я уверен. Это действительно несчастный случай. Неизвестно почему, но Когер оставил место, где должен был ждать в засаде, и его приняли за оленя. В него выстрелили несколько человек, одним из них был Стюарт. В Когера попали две пули: одна в ногу, другая в сердце. И Стюарт никогда не узнает, он ли убил своего брата.

Во время похорон сына Генриетта была похожа на привидение. Ее лицо под длинной черной вуалью казалось размытым белым пятном. Она стояла между Энсоном и Стюартом, словно одеревеневшими в своих негнущихся черных костюмах. Их огненно-рыжие шевелюры выглядели кощунственно – в них был неуместный избыток жизни, избыток сил.

В последний путь Когера провожало немного людей. Большинство пришедших принадлежало к поколению Генриетты, они оплакивали скорее скорбь матери, нежели смерть сына.

Когда на гроб упал первый ком земли, Маргарет вскрикнула:

– Я не могу. – Она испустила долгий душераздирающий стон и повалилась на Стюарта.

Он подхватил ее, но не сумел удержать. Ее крошечная фигурка сползла на землю. Маргарет лежала неподвижно, как тряпичная кукла. Стюарт не перевел взгляда с гроба Когера на бесчувственное тело у своих ног. Взять Маргарет на руки и отнести в дом пришлось Энсону.

А Билли продолжил заупокойную службу.

Негры из поселка тоже пришли на кладбище; стоя на расстоянии от белых, на краю фамильного участка Эшли, они мерно раскачивались из стороны в сторону в знак скорби. С ними была и Пэнси, глаза ее поблескивали из-под опущенных морщинистых век.

– Беды и несчастья, – бормотала она. – Все, как я говорила.

7

Билли Баррингтон широко распахнул объятия.

– Не хотите ли сесть ко мне на колени, миссис Баррингтон? – предложил он.

Сьюзен так и сделала.

– У-у-ф, – выдохнул Билли.

Сьюзен щекотала его, пока он не запросил пощады, а потом удобно устроилась, прильнув к его груди.

– Сьюзен, я счастлив до невозможности, – пробормотал он ей прямо в ухо.

– Я тоже.

– Как ты думаешь, мы когда-нибудь устанем друг от друга?

Сьюзен выпрямилась.

– Не думаю, – серьезно сказала она. – В конце концов, мы уже пять месяцев как женаты, и ничего такого в помине нет. – Уголки рта у нее подрагивали.

– Ну-ну, смеешься над мужем? Смейся на здоровье! Сьюзен крепко обняла его.

– Ты бываешь ужасным перестраховщиком, Билли. Причем на пустом месте. Это глупо.

– Но люди устают друг от друга. Взглянуть хотя бы на Стюарта и Маргарет. Разве ты не замечаешь, что они перестали даже разговаривать друг с другом. Они готовы разговаривать с кем угодно из присутствующих, но друг другу ни слова.

– Билли, но к нам-то это отношения не имеет. Мы же ни в чем не похожи на Стюарта и Маргарет. Ни в чем.

– Да, да, я знаю. Ты права. Но каждый раз, когда я вижу их, меня это зрелище угнетает. Они были так счастливы. Меньше года назад они были без памяти влюблены друг в друга. А сейчас на них жалко смотреть. Вообще атмосфера в Барони стала тягостной. Я боюсь туда ездить.

– Так зачем же ездишь? Не думаю, что ты должен бывать у них так часто, и я тебе это уже говорила.

– Я чувствую, что это мой долг. В конце концов, я их священник, и у них произошли две ужасные трагедии.

Сьюзен в задумчивости закусила губу. Потом приняла решение.

– Билли, – заявила она, – я хочу сказать то, что тебе, наверное, не понравится. Трэдды для тебя какое-то наваждение, они тебя околдовали; ты просто не хочешь отдавать себе отчет в своих чувствах. Ты все время о них думаешь, все время о них говоришь, все время к ним ездишь. Ты словно одержим ими.

Билли встал, столкнув Сьюзен с коленей.

– В жизни не слышал большей глупости, – сердито сказал он.

Он прошел в их крошечную кухню и стал колоть на кусочки пищевой лед в цинковом тазике. Сьюзен последовала за ним в кухню.

– Я понимаю, почему это так, Билли, действительно понимаю. Они не похожи на нас, они вообще не похожи на других людей. Они какие-то… непомерные… Все у них – чересчур. Волосы – слишком рыжие, мужчины – чересчур привлекательные, дом – слишком красивый, серебро – чересчур тяжелое, фарфор – слишком тонкий, судьбы – слишком драматические. Они как гиганты, всего в них слишком много. Это подавляет. И завораживает. Что бы ни случилось с Трэддами, масштаб событий у них всегда больше, чем у других людей. И эти события затягивают обычного человека, как смерч втягивает в себя деревья, дома, животных – словом, все на своем пути.

Билли продолжал стоять к ней спиной. Сьюзен вздохнула: