Возвращение в Чарлстон

– Так вот, как только он появится, скажи, что его хочет видеть твоя старая тетушка Элизабет. Я не спасла тебя от одного неудачного замужества, но на этот раз не намерена молча смотреть на это.

– Но, тетя Элизабет, сейчас речь о замужестве не идет. Если вы ему что-то скажете, это будет ужасно!

– Ха! Гарден, ты просто дурочка. Так или иначе, речь всегда идет о замужестве. И потом, я не собираюсь ему ничего рассказывать, а вот он мне много чего расскажет, можешь не сомневаться. Уж я об этом позабочусь. – Элизабет встала. – А теперь займемся подарками.

Гарден принесла спрятанные пакеты и свертки.

– Господи, а это что такое? – удивилась Элизабет, когда Гарден достала из коробки пупса. – У него же во рту дырка.

– Это для бутылочки, видите? Наливаете туда воду, и кукла ее пьет. А потом мочит пеленки.

– Какой кошмар! – отозвалась Элизабет.

– Это последний писк моды. Элен уже давно у меня просила. Мне пришлось чуть ли не отнимать ее у какой-то дамы. Эта кукла была последней в магазине.

Элизабет засмеялась:

– Ты об этом скоро пожалеешь. Интересно, что еще выдумают. Скоро куклы начнут какать и срыгивать, тогда они будут совсем как настоящие младенцы.

– Тетя Элизабет, ну что вы говорите! И имейте в виду, я вижу вас насквозь. – Она поцеловала морщинистую шею тетушки.

Элизабет похлопала Гарден по руке:

– Могла бы хоть притвориться. Мне было бы приятно. Ну вот, а я дарю Элен Оборвашку Энн и книгу сказок. Ей понравится. Она сможет выдирать волосы у куклы и страницы из книги.

– Здравствуй, мама, с Рождеством. Элен, это твоя бабушка. Поздравь ее с праздником.

Маргарет со слезами обняла Элен и Гарден.

– Я так рада видеть вас, – рыдала она. Гарден высвободилась из объятий матери.

– Элен, давай поднимемся по этой лесенке. Смотри, как она идет все кругом и кругом, смешно, правда? Мама, ты напугаешь Элен, – прошептала она, обернувшись к Маргарет. – Перестань.

Маргарет шла за ними, жалобно всхлипывая. На диване в гостиной лежала целая гора коробок, завернутых в яркую красную и зеленую бумагу.

– Красные для Элен, – сказала Маргарет, – а зеленые для тебя, Гарден. Элен, ты умеешь различать цвета? Знаешь, какой из них красный? Все красные коробки твои. Можешь их открыть.

Элен побежала через всю комнату к дивану. Маргарет в слезах смотрела на Гарден.

– Она такая красивая! Я просто ненавижу себя за то, что не хотела ее знать. Прости, пожалуйста. Я знаю, ты не хочешь меня видеть. Конечно, я понимаю. Но свое последнее Рождество мне так хотелось провести с дочерью и внучкой. Другого у меня не будет.

– Не знаю, что и думать, – сказала Гарден в тот вечер Элизабет. – Мама говорит, что у нее уже было три сердечных приступа, и доктор боится, что следующий может оказаться последним. Не знаю, верить или нет Мне совсем не хочется быть такой гадкой, но в маме есть что-то, что поднимает во мне самые худшие чувства. Представляете, в доме ужасно холодно. Занзи в конце концов ушла. Столько лет обслуживала маму, готовила, убирала этот огромный дом и вдруг уехала жить с семьей племянника. Мне пришлось самой возиться на кухне, чтобы приготовить ей поесть. Она даже не умеет открыть консервную банку.

– Маргарет пригласила тебя, чтобы ты приготовила обед? – заинтересовалась Элизабет. – Да, видно, у нее и правда отчаянное положение. Ну что ж, что заслужила, то и получила.

– Нет, тетя Элизабет, это не смешно. Она хочет, чтобы я и Элен жили с ней.

– И что ты ответила?

– Сказала – нет. Я там через два дня сойду с ума. Но мне придется найти ей какую-то прислугу.

– И оплачивать. Маргарет известная скряга. Я удивилась, что она сделала вам с Элен подарки. Что она подарила?

– Вещи с чердака. Но оберточная бумага совсем новая. – Гарден одолел смех. – Сама не понимаю, почему смеюсь, – сказала она. – Она была такая жалкая. – Гарден снова засмеялась, в каком-то шоке. Перед ее глазами опять встала та сцена, когда Маргарет выгнала ее. Она слишком долго сдерживалась, и это оказалось чрезмерным для ее неокрепших нервов. И теперь ей было никак не успокоиться, она могла только смеяться или плакать. Гарден заходилась в судорожных приступах смеха, пока Элизабет не поднесла ей к носу нашатырь и не привела ее в чувство.

100

Гарден никак не могла придумать способ заманить Джона Хендрикса к Элизабет. Это так беспокоило ее, что, когда он второго января появился в магазине, она заговорила прежде, чем он успел закончить свои поздравления с Новым годом:

– В субботу я приглашена на чай к своей двоюродной бабушке. Хотите пойти? – выпалила она одним духом. Потом вспомнила выдуманный ею предлог: – У нее есть интересное серебро. Не Эстер Бейтман, но вам может быть любопытно взглянуть.

– С большим удовольствием, – ответил Джон. Гарден перевела дух:

– Как вы провели Рождество?

– Было много снега. А вы?

– Много красного и зеленого. Я как раз собиралась пить чай. Хотите чашечку?

– Нет, Гарден, спасибо. Мне надо на базу. Прибережем чай до субботы. Я заскочил только, чтобы оставить это.

«Это» оказалось бутылкой шампанского.

– Я подумал, что мы можем, как китайцы, отпраздновать Новый год позже, чем остальные.