Возвращение в Дилан

Уже второй день в Этериоле бушевала непогода. И эндерглидские, и градеронские воины негодовали – уж больно неудачный был выбран момент для сильнейшего ливня. Буря застала отряд воинов Рассвета на подходе к селению отступников, и они были вынуждены повернуть назад: в их планы не входило рисковать жизнью понапрасну. Воинам Заката пришлось куда хуже. Они охраняли запретную территорию и злосчастную гору, под ледяными руинами которой высились Врата Рассвета, и потому не могли нигде укрыться. Плюс к тому, им пришлось усилить бдительность: если отступники и были в чем-то лучше них, так это в способности ориентироваться даже в условиях никудышной видимости. Градеронцы могли сражаться в почти полной темноте, но если вдобавок к этому еще и шел дождь или град, то дело было плохо. Отступники, привыкшие переносить непогоду под открытым небом, частенько пользовались случаем и нападали, зная, что у них будет хоть какое-то преимущество.

Но в этот раз неприятель, подобравшись к заветной горе, решил воспользоваться дождем не для атаки, а для выполнения куда более деликатной миссии. Таранос знал, что показываться на глаза воинам – и Рассвета, и Заката – сейчас крайне нежелательно. Кто-то выдал его, и слухи о том, что после обрушения горы он остался жив, уже весьма подпортили ему жизнь. Таранос предпочел бы пока оставаться мертвым, по крайней мере, в мыслях своих врагов, коими он обзавелся в потрясающем количестве.

Ему легко удалось проникнуть на запретную территорию давно знакомым путем. Было бы желание, а прошмыгнуть незамеченным, пока воин Заката неспешно расхаживает по длиннющей границе, не так уж и сложно. Таранос даже мог и показаться, все равно минутой позже он бы скрылся среди ледяных гор, никто не посмел бы за ним погнаться. Нечеловеческая глупость со стороны Руэдейрхи запрещать своим людям заходить на запретную территорию, зная, что именно там он, Таранос, любит проводить время. Хотя когда он поделился своим удивлением с Эриданом, тот высказал дельную мысль, что для градеронцев, и уж тем более эндерглидцев, свыкнуться со знанием того, что кто-то может преспокойно прогуливаться по запретной территории, практически невозможно.

– Я и сам в это не слишком верю, – хмыкнул тогда Эридан, прикрепляя третье лезвие, чуть загнутое наподобие когтя, к своей перчатке. – Тебе действительно там легко находиться?

Таранос подумал, прежде чем ответить. Он не мог сказать, что чувствует себя в горах комфортно, но плохо ему тоже не было. Тяжелая и зловещая аура вызывала в нем странную дрожь. Будто бы он был жаден до денег, а вокруг высились горы золота – столько, сколько он никогда не сможет унести… Но ему нужно во что бы то ни стало найти способ овладеть всем.

– Думаю, Солфордж мне помогает, – сказал Таранос вслух. – Может, мне и нелегко… Но я могу там находиться.

Он говорил не совсем правду. Таранос не просто мог – его постоянно тянуло туда. Тянуло к новым сокровищам, к новой силе. Ему приходилось сдерживать себя, чтобы ограничиваться лишь осмотром проклятых мест. Изучив украденную у Танкреда книгу, он приступил к поискам, надеясь, что как-нибудь ему удастся изловчиться и найти предметы, которые кто-то уже успел похитить, а вынести с запретной территории не смог. Но пока он смог обнаружить только Алгол, который теперь был утрачен. Когда Таранос вспоминал об этом, он скрипел зубами от злости. Его успокаивало лишь сознание того, что виновник этого отправился, наконец, на тот свет. Правда, этому утешению очень скоро пришел конец. Эридан сумел выяснить, что Врата Рассвета по каким-то причинам возникли на той самой горе, что никто не спешит объявлять Балиана Розенгельда мертвым, и что его братья, судя по всему, отправились в Дилан. Не суметь сложить эти факты в единую картину мог только слабоумный.

– Скорее всего, он призвал Врата Рассвета прямо там, – прошипел Таранос. – И ушел в Дилан.

– Это невозможно, – Эридан недоверчиво посмотрел на него.

– Хотел бы я, чтобы это было так. Сам считал так же, пока эти мальчишки не призвали свои Врата в Дилане, – Таранос в ярости сжал кулаки.

И все же он надеялся, что усилия Розенгельдов бесполезны, и Балиану не удалось выбраться. А еще лучше – что он сумел сбежать, но и он сам, и его братья останутся в Дилане навеки. Мало ли, вдруг там опять разразилась война. С другой стороны, никто не мог гарантировать, что Розенгельды погибнут в мире смертных, а не задержатся там, затеяв очередное предприятие. Это выходило Тараносу боком. Вдруг, подумал он, Балиан погиб, и его братьев отправили в Дилан совсем по другой причине? Что, если власти Эндерглида и Градерона прознали о его планах?

Таранос порядком извелся, думая об этом. Именно поэтому он сейчас был здесь – пробрался через уже изученные лабиринты запретной территории к обрушившейся горе, у которой дежурили воины Заката. Таранос насчитал четверых. Пока они его не замечали, и грех было этим не воспользоваться.