Возвращение в дивный новый мир

Профессор Скиннер из Гарварда осветил данную проблему с психологической точки зрения в книге «Уолден. Часть вторая» — утопическом романе о самообеспечиваемом автономном обществе, научно организованном таким образом, что ни у кого никогда не возникало антиобщественных искушений и все выполняли то, что должны, без принуждения или нежелательной пропаганды, все были счастливы и настроены на творчество. Во Франции во время Второй мировой войны и после нее Марсель Барбю и его последователи создали несколько самоуправляемых безыерархичных производственных сообществ, обеспечивающих взаимовыручку и полноценную жизнь. А в Лондоне Пекхэмский эксперимент показал, что, скоординировав деятельность служб здравоохранения с немедицинскими интересами людей, можно создать подлинное сообщество даже в мегаполисе.

Мы видим, что такой общественный недуг, как заорганизованность, четко осознавался, от него выписывались различные снадобья широкого действия, предпринимались попытки экспериментального симптоматического лечения, и часто они имели успех. Несмотря на все эти нравоучения и достойную подражания практику, недуг разрастается. Мы знаем, что небезопасно позволять правящей олигархии сосредоточивать всю власть в своих руках, однако власть передается все меньшей группе людей. Для большинства людей современные крупные города анонимны, анемичны, не обеспечивают полноценного человеческого существования — и все же крупные города разрастаются и общая схема жизни в индустриальном городе остается неизменной. В большом и сложно организованном сообществе демократия практически бессмысленна, если не практиковать ее в автономных группах приемлемого размера, но все больше и больше вопросов в каждой стране решается бюрократами из правительства и бизнеса. Очевидно, что на практике проблему заорганизованности решить не намного проще, чем проблему перенаселенности. В обоих случаях мы знали, что нужно делать, но ни в одном из них не сумели успешно применить эти знания на практике.

Перед нами встает тревожный вопрос: а действительно ли мы хотим применить свои знания на практике? Верит ли большинство населения, что ему следует потратить время и значительные усилия на то, чтобы остановить, а может, и обратить вспять наше нынешнее движение к миру тотального контроля? В Соединенных Штатах — а Америка представляет собой пророческий образ всего урбанизированного индустриального мира, каким он станет через несколько лет, — недавние опросы общественного мнения показали, что большинство молодых людей до двадцати лег, то есть избиратели завтрашнего дня, не верят в демократические институты, не отрицают цензуру, сомневаются, что народное управление возможно, и не возражают против того, чтобы жить так, как диктует современная жизнь на экономическом подъеме, — под олигархическим управлением. То, что так много сытых юных телезрителей, живущих в стране с самой мощной в мире демократией, полностью равнодушны к идее самоуправления и абсолютно не заинтересованы в свободе мысли и праве иметь мнение, отличное от других, огорчает, но не удивляет.

«Волен как птица», — говорим мы, завидуя крылатым существам, которые могут свободно перемещаться. Но, увы, забываем о дронтах. Любая птица, которая научилась обеспечивать себе жизнь, не прибегая к использованию крыльев, скоро откажется от полета и навсегда останется на земле. Отчасти эта аналогия верна и для людей. Если хлеб предоставляют регулярно и в изобилии три раза в день, многим людям вполне хватит одного только хлеба или, на худой конец, хлеба и зрелищ. «Кончится тем, — говорит Великий Инквизитор в «Братьях Карамазовых» Достоевского, — что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас». И когда Алеша Карамазов спрашивает брата, который рассказывает эту историю, не иронизирует ли Великий Инквизитор, Иван отвечает: «Нимало. Он именно ставит в заслугу себе и своим, что наконец-то они побороли свободу и сделали так для того, чтобы сделать людей счастливыми». Да, сделать людей счастливыми, «ибо ничего и никогда, — настаивает Инквизитор, — не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы». Ничто, кроме отсутствия свободы, ведь когда пищи станет меньше, оставшиеся на земле додо снова потребуют свои крылья — только чтобы вновь отказаться от них, когда наступят лучшие времена и фермеры, ухаживающие за ними, станут мягче и щедрее.