Возвращение в Египет

Некоторые из Гоголей сводили эти перекочевки из Египта в Землю Обетованную и обратно к языческому в своей сути, безнадежному движению по кругу. Они не соглашались, не хотели верить, что путь из зла в добро все-таки есть, пусть он и извилист, запутан.

Дядя Святослав — Коле

Мы живем в переходную эпоху. Пережитки и родовые пятна так просто не сведешь. Мир после революции — мир за гробом. Одни в смертном поту уходят в небытие, другие встречают рассвет новой счастливой жизни. Но пока, прости Господи, варево: в один котел бросили предсмертные судороги и родовые схватки, стоим помешиваем ложкой.

Дядя Ференц — Коле

Основой, фундаментом сталинской монархии была постоянно ведомая гражданская война. С этой целью она была формализована (НКВД — от следствия до лагерей — и Особые совещания), после чего превратилась в обычный правильно функционирующий институт и легко вписалась в государственное устройство. Страна была вполне манихейской. Вечное, неистребимое зло (размножающиеся, воспроизводящие себя враги народа), зло, без устали совращающее добро, — те же вчерашние соратники, ставшие врагами, бывший Божественный синклит, взбунтовавшийся против Творца, теперь низвергнутый в ад.

К счастью, не иссякал и источник добра. По ожесточенности его противостояния со злом наша история ничуть не уступала последним временам, возможно, предваряла их, готовила к ним народ. Чтобы поддержать энтузиазм, всё шло в топку. Думаю, мировая война, которую, по всем данным, Сталин собирался начать в пятьдесят четвертом году, стала бы естественным завершением его правления. Конец абсолютной власти сделался бы концом всего.

Дядя Петр — Коле

Слышал от нескольких гинекологов, что в конце двадцатых годов жизнь в Советской России так переполнилась верой и надеждой, восторгом и ликованием, что, как бывает при крайнем напряжении сил, у многих женщин прекратились месячные.

Оскар Станицын — Коле

Рой — особое состояние живого вещества, нечто вроде плазмы. Держит его напряжение правды, ее поле. Энергия столь велика, что понятны яростный напор и энтузиазм, восторг, ликование и героизм самопожертвования. Больше того, скорость каждой пчелы так велика, что, с точки зрения физики, ее полет есть вещественная нить — все вместе они сплетаются в кокон. Спроси у Святослава — он должен знать, летит ли сама матка, или ее держат, не дают упасть пчелы.

Оскар Станицын — Коле

Думал написать революцию как майский луг. Всё цветет, но что сейчас время спокойного, методичного сбора пыльцы, никто не вспоминает. Вместо этого, побросав старые ульи, неведомо почему пустившись в путь, над травой туда-сюда ходят пчелиные рои. Иногда случайно сталкиваются. Неслыханное ожесточение бешено вращающихся, от напряжения воющих коконов. Удивляться ему не стоит. Внутри каждого роя — матка, она его цель и смысл, правда, к которой он однажды пришел и за которую теперь готов отдать жизнь. От познания этой правды, от обладания ею пчёлы в каком-то нескончаемом, хоть и сумбурном, оргазме. Впрочем, счастья мало, больше тревоги. Последний трутень знает: если однажды рой остановится, просто замедлит ход, погибнет не только матка, конец ждет всех. Для белых такой правдой в Гражданскую войну был император Николай II, возможно, должен был стать и вел. кн. Михаил.

Оскар Станицын — Коле

Так бродим, совсем потерянные. Но, заслышав, что объявилась правда, что она воплотилась, как оглашенные бросаемся к ней. Не пожалеем никого, кто встал у нас на дороге. Мы должны понимать, что тот рой, правдой которого был император Николай, оказался меньше другого, чьей правдой сделалось его убийство.

Коля — Оскару Станицыну

Ну что же, возможно, Вы и правы, когда говорите, что, несмотря на безумие роя, видите в нем гармонию, даже музыку. Всё дело в том, что извне он — плотно закупоренный сосуд, замкнутая сфера, подобная чаше Грааля. У той одна-единственная задача — не расплескать, до последней капли сберечь Божественное присутствие.

Оскар Станицын — Коле

Уверен, в движении роя много духовного, противного материи и земле. Что касается сынов Израилевых. Над тем, что ты пишешь: «Бог сначала впереди народа в столбе огня и дыма, дальше храм со Святая Святых переходит в самую сердцевину идущего в Землю Обетованную племени», — подумаю.

Дядя Святослав — Коле

Народ, который никому не верит, считает себя обманутым, без крови до Земли Обетованной не доведешь. Оттого и понадобились эти миллионы убитых во время Гражданской войны и в первые тридцать лет строительства коммунизма.

Дядя Ференц — Коле

Я думаю, дело не в том, что красные воевали с белыми, вдобавок те и другие при первой возможности убивали зеленых. И одни, и вторые, и третьи, а кроме них еще многие — все шли в Небесный Иерусалим. У каждого, что нормально, была своя вера, и он шел своей дорогой. Военные кампании, бои, о которых ты пишешь, недоразумения. Идя собственным путем и никому не желая дурного, больше того, не желая ни о ком и ничего знать, один другому случайно заступал, преграждал дорогу к спасению.

Дядя Юрий — Коле